Главная
Новости
Ссылки
Гостевая книга
Контакты
Семейная мозаика

2_ДО ВОЙНЫ, 1939-1941

Война в Европе
Она уже шла. Но почему-то мы про нее мало думали. Наверно, потому, что далеко от нас. И потом - что такое история, которую мы в школе учили уже который год. Сплошь войны! Как будто война - это нормально. И папа с мамой никогда с нами об этом не говорили.

Врать - нехорошо
Это было странное, какое-то двойное время:
C одной стороны - школа, новые ребята, Ленинград - удивительный город, Филармония, Эрмитаж - после Изюма в нем столько интересного, замечательного, нового!
А с другой - это были годы, когда я перестала верить своему правительству.
Оно нам врёт!
Первый раз я это почувствовала еще в Изюме, в 1937, когда шли процессы над "врагами народа". Я уже читала газеты. Видно было сразу, что это вранье. Ну, например, говорят, что человек подсыпал битое стекло - в масло. Даже смешно! Ну, представьте себе - идет важный такой человек с портфелем - он же из правительства. Идет с портфелем. А в портфеле - битое стекло. Подходит к складу - там же сторож. Ну, сторож может задремать или отойти на минутку. Но замок! И этот важный товарищ из правительства достает из кармана что? отмычку? Откуда у него отмычка, они же в магазинах не продаются... Ну, ладно. Открывает замок. Вот масло. Я знаю - оно в таких больших картонных коробках, килограмм на 5 или на 10. На складе холодно, масло твердое. Ну, и как он будет запихивать эти стекляшки в твердое масло? Обязательно пальцы порежет, кровища, кровища. и как потом это твердое масло перемешать? И коробку картонную опять закрыть, чтоб было незаметно? Оглядывается - а вдруг сторож?...
Но что самое удивительное - эти подсудимые соглашались, со всем тем дурацким, что про них говорили. Зачем? Понять невозможно.

Потом, за детскими нашими делами, детскими событиями это ушло на второй план. Но не забылось.

Финская война
С самого раннего детства я слышала от папы, что мой прадедушка - финн. Папа признавал финские лыжи и любил финские лыжные ботинки "пьексы". Папа пел нам мужественные песни и арии, может быть, не финские вовсе, но все-таки северные, скандинавские.
"О скалы грозные дробятся с ревом волны"; "Нерушимо наше море" - и так далее. По-фински сам папа не говорил, знал только несколько слов "тере-тере", "пойга" и т.п. Мы знали, что наша фамилия происходит от Раута - железо. Мы радовались, что финны после революции стали независимыми - вот молодцы!

И вдруг - война с Финляндией! Которая началась с вранья, будто бы финны выстрелили по Ленинграду из пушки. Враньё для идиотов! Никто не поверил. Но война началась. Мы жалели наших красноармейцев, которые мерзли в своих шинельках и сапогах. Мы гордились финнами, они не испугались, они защищали свою страну. Об их солдатах заботились, они были тепло одеты. Когда война окончилась и у финнов все-таки оттяпали Карельский перешеек - мы восхищались финнами: ни один не остался на этой территории - все бросили и ушли, оставив свои вещи.
Так и вижу - сидят за столом люди, семья. Обедают. Вдруг сообщили, что эта местность отходит к СССР. Встали, положили ложки - и ушли!

"Чужой земли мы не хотим ни пяди..." Такая была песня. Тоже враньё.

Во время финской войны в Ленинграде было затемнение. И какой-то дяденька сочинил потом песню про фонарики. Будто бы при затемнении можно ходить с фонариком. Ха! попробовал бы - сразу бы арестовали как шпиона. Который противнику сигналы подает.

За хлебом и продуктами были очереди. Макарон давали по полкило в одни руки. Что такое полкило макарон для нашей семейки? Мы целой командой отправлялись в очередь рано утром, до школы, до открытия магазина. Очередь выстраивалась. Потом появлялись милиционеры и разгоняли. Как только они уходили - все бросались к стенке, стараясь занять место поближе к заветным дверям. Мы-то дети, мы ловчее всех, нам даже интересно, это как игра. А вот как старушкам? Стыдно. Получился урок оправдания несправедливости: "мы не виноваты, что они оказываются в хвосте..." И понять невозможно - зачем разгонять?
Милиция у нас в голове превращалась из нашего защитника, как объясняла нам мама - в противника. Которого не победишь. А перехитрить можно.

И еще одно враньё: "дружба с фашистом Гитлером" Ничего себе - друг! Мы еще в детском саду знали про этого фашиста, кто он такой! Так что - нас еще тогда обманывали, что он враг? Или теперь обманывают, что он - друг?

А ведь врать - нехорошо!

75-й километр

Летом 1940 год мы поехали на дачу в место, которое называется "75-й километр". Это где-то после Мги и Назьи. Не станция – а только платформа, даже маленькой будочки там не было. Деревня была финская, там все жители, кроме нас, были финны. Во всей деревне было только две фамилии: Икко и Тере. Нашего хозяина звали Икко Матвей Иванович Пятый. Значит, кроме него было еще четыре Икко Матвеев Ивановичей.
Разместились в разных домах. В одном доме - тетя Сусанна со своими детьми, Ниной и Юрой. Еще в одном – тетя Вера с Толиком. Наша семья – в двух домах, ведь нас было много, и в одном доме мы бы не поместились. Спали мы в разных домах, обедать собирались в одном, а играли и бегали все вместе. Ну, конечно, не все вместе – ведь нашему Володе было всего 2 с половиной месяца, он бегать не умел. А мне было уже 14 и играть с малышней не очень-то было интересно.
В те времена Олимпийских Игр еще не было, а может и были – но мы про это ничего не знали. Может, считалось, что эти игры – буржуйские, а не социалистические, так что мы про них и знать не должны были. Про Олимпийские Игры в древней Греции рассказал нам папа. Мы решили устроить у себя семейные олимпийские игры. Стрельба из лука, метание копья, бег и – волейбол. Конечно, на две настоящие команды нас не хватало, даже с участием Нины и Юры. Играли 2 на 2 или 3 на 3. Вместо сетки – веревка. Очень получалось здорово.
Еще одна любимая игра была – домино. Тут все собирались. Четверо играли, остальные болели и пытались подсказывать. Мама тоже играла, с Володей на руках. Играли «на выброс», так что кто-то обязательно проигрывал и выбывал, а болельщики страстно и нетерпеливо ждали своей очереди. Юра всегда у нас был образцом справедливости и третейским судьей. Ему одному доверяли мешать кости, знали, что он не сжулит, даже если ему играть. На всякий случай он всегда брал свои кости последним.

Лето было прохладное, часто шли мелкие моросящие дождички – не то дождик, не то какой-то очень мокрый туман. В такую погоду ходили по грибы. Самым лучшим грибником была, конечно, мама. Она знала, что грибы растут кругами и, найдя один гриб – замирала на месте, медленно изучала все вокруг. И грибы как будто выскакивали из-под листиков и хвои. Штук 5-6 а то и десяток оказывались в корзинке.

Особенно интересно было ходить в молодой осиновый лесок. Густой, непролазный, не земля – мягкий, как подушка, мох.. Деревца всего метра 2-3 высотой, мокрые листья задевают лицо. А изо мха то и дело высовывают свои красные шляпки молоденькие - но большие, крепенькие подосиновики.
Мы ходили, бродили, искали, собирали... Вот уж корзинки полные, приходилось что то вынимать, оставлять. Жалко, как-то даже стыдно было выбрасывать. Но мама утешала: крепенькие хорошие сыроежки белки подберут. А перезрелые - высыпят свои споры. И на том месте, куда мы их выбросили, вырастет новая грибница, поспеют новые грибы. Мама говорила:
- Природа затем и создала такие вкусные грибы, чтобы их собирали, уносили, по дороге роняли. А как еще им вырасти на новом месте

Мама удивительным образом всегда знала – в какой стороне дом. Ну, казалось бы, когда солнце светит – нетрудно сообразить где север, где юг. Хотя, находится ли дом на юге от нас или на востоке – все равно не очень то понятно. А уж если пасмурно, туман и дождик... Но как бы мы ни кружили по лесу, как бы ни заворачивали, то вправо то влево,- когда было пора домой, мама решительно показывала направление и мы вприпрыжку бежали за ней. И – вот чудо! – через полчаса лес редел и впереди показывались избушки нашей деревни.
С нашей мамой не заблудишься!

Тетя Сусанна.
Мы с ней очень подружились в это лето.
- Танечка, хочешь, будем с тобой гимнастикой заниматься, а то мне одной как-то невесело.
Прихожу утречком, идем на колодец за водой. Холодная! Разогреемся от гимнастики, а потом ледяной водой - из ведра! Здорово!
- Принеси ка мне завтра букет полевых цветов. Но не такой как на базаре тетеньки продают: плотно, цветок к цветку. Нет, надо чтоб был большой лохматый, свободный. Не букет - а охапка, и цветы и трава. Мы с ней много разговаривали. Она была первый человек в моей жизни, которая со мной разговаривала на не взрослая с ребенком, а подруга, хоть и старшая. Обо всем. О колхозах. Что вот отняли землю у крестьян, и пропала любовь к тому делу.

Книги
Я очень любила научно-фантастические книги. Самые известные книги Жюль Верна перечитала еще во втором классе. Я узнала в Изюме, что у моей подружки-одноклассницы в сундучке лежали чуть ли не все романы Жюль Верна. И она давала их мне почитать. И Беляевские романы я любила. Больше всего мне понравились "Прыжок в ничто" и "Звезда КЭЦ". Звезду КЭЦ я читала в библиотеке на 6-й Советской ул еще до отъезда в Изюм, во втором класса. Не успела дочитать - пришлось в Изюме по-украински дочитывать.
А вот теперь, (в 7 классе) три книги были для меня очень важными. Первая - это "Голова проф. Доуэля". Я долго думала потом об этом профессоре. О том, что же такое жизнь, что такое "Я". Вот я - смогла бы, согласилась ли бы на такую жизнь? Жизнь одной головы - без тела? Действительно, он прав. Ведь самое главное в жизни - это голова, возможность думать, читать, разговаривать. Но без рук, без тела... Нет, все-таки остается "Я" и это главное.
Удивительно, но самые невозможные идеи случаются на самом деле. Вот появился такой человек, такой "профессор Доуэль", у которого - только голова. Это - реальный человек, и именно ученый. Стивен Хокинг. У него есть и руки и ноги - но работает только голова. И он - величайший ученый современности. Ему "повезло". Ведь если бы он не был ученым и не работал бы головой так интенсивно - он бы от этой своей болезни давно умер.

Вторая книга - это "Электрическая жизнь". Автор написал ее в конце 80-х. Не этих, не 1980-х, а еще тех, 1880-х! И там полно изобретений, которые только теперь появляются! А когда я читала эту книгу, еще до войны, о таком невозможно было даже и подумать.
"Электрическую жизнь" перевели с французского и издали в Петербурге в 1893. И папа, оказывается, купил ее еще тогда, когда сам учился в школе. И дал ее мне!

Третья книга - это "Солнечное вещество". Это уже не фантастика, где можно и переборщить и пошутить. Это книга всерьез, о процессах, которые идут на Солнце, написанные совершенно ясно и серьезно. Потом в Университете, на третьем курсе, дошло дело до таких космических процессов. И мне все время на лекции казалось, что я это не чтобы знаю - а помню. Вот только формулы - новые, "слишком длинные", и от них понятнее не делается. А главное - раньше было совершенно ясно, что мир и звезды существовали и будут всегда-всегда. В нашем маленьком мире и изменения маленькие и короткие. День сменяется ночью, зима сменяется летом, а в общем ничего не меняется. И вдруг оказалось что Земли планеты когда-то не было вообще, что солнце исчезнет, когда сгорит его "топливо" и вообще ничего нет вечного и постоянного.
И вот в то самое время, когда я читала эту книгу и думала о ней, в то самое время, в те дни и часы, - автор этой удивительной книги, замечательный ученый Бронштейн был а тюрьме! Его мучили там! И убили. Ужас! Ничего мы тогда не знали об этом.

Взрослая я, что ли уже?
Мы все – дети. У нашей мамы много детей. Ближайшие ко мне дети, Юра и Сережа – младше меня. Конечно, они дети. Взрослыми мы станем когда-нибудь потом, не скоро, в каком-то туманном будущем. Если бы я не была старшая, то может, кто-то старше меня был бы взрослый? И тогда стало бы понятно, что и я стану взрослой. Понятно, примерно когда. И как.
Два события были, которые толкнули меня в бок:
- Эй, ты уже взрослая!
Озерки – это была далекая от Ленинграда деревня. Но туда ходил трамвай 20-й номер. В Озерках можно было кататься на лыжах и там были такие небольшие пригорки, с которых кататься не страшно, но все-таки это пригорки. И не так далеко, как Парголово.
Мы с Юрой-Сережей как-то раз туда поехали. Это были, наверно, зимние каникулы, январь 1940. Катаемся себе, катаемся. И вот к нам присоседились два молодых человека. В форме. Курсанты морского училища! Не шпана какая-нибудь.
Они тоже покатались с нами, а потом стали со мной разговаривать. Главное – со мной, а не с мальчишками. До меня дошло вдруг, что это они «за мной ухаживают». Братцы мои как-то незаметно исчезли и оставили меня выпутываться самой. Курсанты хотели моего телефончика – а у нас тогда никакого телефона дома не было. Уж не помню, как я удрала от них. Но очень, очень вежливо.


Я в это время сильно выросла и мне мое детское пальто уже просто никак не годилось. Да и платья уже не годились. Но я стеснялась с мамой об этом говорить, а она не догадывалась, что старшенькая дочь уже выросла. Тетя Таня сшила мне платье, а то просто не было никакого. Тетя Таня шить не умела и получился у нее такой простой балахон. Но я все равно в нем ходила в школу. В чем же еще?
Но пальто - совсем другое дело. Зима ведь, без пальто нельзя. Мама долго искала в магазинах детское пальто для девочки ростом в 175 см и весом 78 кг. Но таких и взрослых не легко найти. Поэтому маме пришлось купить мне взрослое пальто. Это была шубка, из меха маленьких зверюшек, мышей каких-то. Большое пальто сшитое из маленьких кусочков. Но главное – у него был воротник шалью. Это было не просто женское – а модное женское, даже не женское, а дамское зимнее пальто. Я долго не решалась его надеть. Я в нем чувствовала себя уже не самой собой, а какой-то незнакомой взрослой женщиной.
Но зима наступает и деваться некуда.
Вот однажды надо было пойти постоять в очереди за керосином. Ведь газа тогда не было. Электроплиток – тоже. Готовили на керосинке. Ну, вот опять – вы не знаете что это такое. Но это неважно, а важно, что надо было постоять в очереди за керосином. Часа два. Я надела свое новое пальто и пошла. Стоять надо очень долго и очень скучно. Следующий за мной был пожилой мужчина, наверно уже почти старик, лет 40-45. И вот мы с ним разговорились. Дяденька этот что-то мне рассказывал очень интересное. Не помню, что. Но помню, что я ему тоже стала рассказывать похожий случай. «А у нас в школе вот что…».
И он меня спросил:
- А ЧТО ВЫ ПРЕПОДАЁТЕ?

<< Иван Халтурин. Как разгорелись «Ленинские искры»Лев Малаховский: COLD BAY, ALASKA>>

Добавить отзыв

Ваше имя:
Ваш email:
Ваш отзыв:
Введите число, изображенное на картинке:
Все отзывы

Последние отзывы:
Фотогалерея
(c) 2008-2012. Контактная информация