Главная
Новости
Ссылки
Гостевая книга
Контакты
Семейная мозаика

4. ГАРМ 1953

В Москву, за продовольствием
В 1953 году была моя очередь ехать в Москву за продуктами. В Гармских магазинах - только мыло и водка. А государство наше - централизованное, если что-то нужно получить особенное, вроде макарон, консервов, муки, масла, сгущенки, конфет - то только в центре, в Москве.
Поехала я с Леночкой. По наивности взяла билет, какой в кассе дали - в детский вагон. Было раньше такое удобство: "детский вагон". На каждой полке, нижней и верхней, по два человека вместо одного: мамы с детками. Ну, у меня, естественно, место верхнее. Ребеночек мой - житель вольных гор, жить привыкла широко, спать - тоже, раскинув руки-ноги в разные стороны. Я сплю, держась за что-то руками и за что-то - ногами, половина - на полке, половина - в воздухе. Но, как известно, только мужчины падают с полок. И понятно: их социально-биологическая роль - война и охота на мамонтов. Чувство самосохранения у них ослаблено - иначе они бы в бой не пошли. Наша женская роль - сохранение. Поэтому висеть - вишу, и спать - сплю, да еще и во сне Леночку слышу - что она там делает, не проснулась ли, не надо ли ей кой куда. Сама удивляюсь, но не падаю.
Едем.

Вот верблюды сменились комбайнами, потом степи - лесами. Пять суток Лена терпеливо сносила сиденье взаперти и манную холодную кашу с комками из вагон-ресторана. Вот и Пенза, стоянка 15 минут. Вышли мы поразмяться. Тут ребеночек мой забастовал:
- Всё! Узе пиехали! Пиехали.
Ни за что в вагон, в этот тесный ящик, в эту духоту не хочет идти. Никаких уговоров, что вот, мол, еще немного, еще чуть-чуть - слушать не хочет. "Приехали!" - и всё.
Кое-как удалось ее уговорить. Едем дальше. Вот и Москва, Лаврушинский переулок, писательский дом напротив Третьяковки. Дед, Иван Игнатьевич Халтурин.
В Москве, поручив Леночку деду, еду с дядей Сашей Марьяновским в Академснаб. Это где-то далеко за городом, аж за Калужской заставой. Край Москвы, последний дом - институт химфизики Н.Н.Семенова. А дальше - поля, проселочные дороги, жаворонки поют. Потом дорога сворачивает куда-то и мы на складе АкадемСнаба.
Погрузка в наш видавший виды грузовичок Газ-АА. Вокзал, перегрузка в товарный вагон. Как-то наше богатство доедет? Не порвутся ли мешки, не развалится ли бочка? Переживем ли зиму?

Еще несколько дней можем провести в Москве. Дождемся отправки нашего вагона. Лето, тепло, на дачу бы куда-нибудь. И мы едем в деревню Теплый Стан. Загородный автобусик трясется по полям и перелескам - там Сережа, брат мой, Сергей Глебович, снимает дачу. Далековато от Москвы, но ничего. Там зелено, приятно. Леночка радостно бегает опять по натуральной земле - надоел ей асфальт и паркет у деда на Лаврушинском, что напротив Третьяковки.

С ужасом думаю о новом шестисуточном заключении в поезде. Но кто-то подсказал идею: Если ты повезешь в Гарм Прибор-Требующий-Особо-Деликатного-Обращения - тебе разрешат лететь самолетом.
Прекрасно! Добываю и вправду нужный прибор - полдюжины гальванометров, каждый размером в карандаш, пишу заявление с обоснованием - и к начальству. Все в порядке, летим!

Самолеты тогда были ЛИ-2, на 28 человек. Общее время - 33 часа. Одиннадцать посадок! Остановки: Пенза, Уральск, еще где то, ночевка в Актюбинске, потом Джусалы, Арысь, Ташкент, Ленинабад и наконец Сталинабад. Высота полета - 2 километра, слой с самой сильной болтанкой. Ныряем в облака. Держимся.
Вот и Ташкент. Теперь уже скоро - осталось всего 200 км напрямую. Аэропорт ташкентский забит. Народ запрудил здание вокзала, даже привокзальный скверик, огороженный и официально именуемый "Зал Ожидания № 1". Прибывают все новые и новые самолеты, выходят новые и новые пассажиры - не расходятся, ждут. Никаких вылетов. Ничего не объявляют. Когда мы полетим? Справочное измучилось отвечать:
- Ждите, объявят.
Сидеть негде, даже на полу места нет. Уж полночь близится - но ничего. Ходим, "гуляем". Леночка задремывает на ходу.

Под утро, часов в пять, начинаются посадки на самолеты. Вот и наш рейс. Летим. Впереди еще одна посадка - Ленинабад.
Подлетаем к ленинабадскому аэропорту, самолет прицеливается на полосу, спускается - но вновь подымается. Разворачиваемся, снова подлетаем к полосе - и снова взмываем вверх. Интересно - что же случилось? Коровы, что ли пасутся на взлетной полосе? После пяти кругов все же приземляемся и непривычно быстро останавливаемся. Из пилотской кабины выскакивает потный экипаж с пассатижами в руках. Коротко бросает:
- Пассажиры, оставайтесь на местах!
Сидим. Все равно ведь до аэровокзала не доехали, стоим на полосе.
Через полчаса экипаж возвращается, мотор вновь заводят. Подъезжаем к зданию аэропорта, к какому-то служебному боковому выходу.
- Пассажиры, выходите. С вещами.
Входим в вокзал, ждём команды на посадку. Объявляют:
- Вылет задерживается неисправностью самолета. Свободных бортов нет, ("бортов"! О, великий, могучий… ). Полетите завтра.

На ночь нас устроили в районе Ленинабада, именуемом Соцгород, в "Доме Колхозника" что при большом базаре. Поскольку все кругом - мужчины, только мы с Леночкой - женщины, нам выдали в этом отеле коечку в узком коридорчике, по которому прочие пассажиры, живущие "в номере" ходят взад-вперед, задевая нас животами. Но после Ташкентской бессонной ночи - какое блаженство вытянуть ноги!. Вот только "удобство" - в противоположном конце базара и на ночь запирается…

Оказалось - у нашего самолета никак не выпускалось шасси, а сигнал показывал, что якобы - выпустилось. И пилот совсем было готовился сесть, не зная, что сядет на брюхо, да с земли ему сказали
- Эй, ты что! Шасси выпустить забыл?!
А про столпотворение в Ташкенте нам объяснил уже в Гарме начальник нашего родного аэропорта. Им - сообщают. Оказывается, это Ворошилов летел в Сталинабад по важным политическим делам (это же 1953 год!). И потому воздух должен быть чист. Ни одного "борта" в воздухе на всех Евро-Азиатских трассах!

Осенняя погода
В октябре 1953 года в Сталинабаде должна была проходить очередная сессия сейсмической сети СССР. Обычно они происходили два раза в год - весной в Москве, осенью - в какой-нибудь республиканской столице. Перед началом сессии прилетела в Гарм экскурсия видных сейсмологов Союза. Гордый заведующий Гарма водил их в штольню, в регистрирную, подымал на гору, кормил обедом. С последним рейсом они улетали в Сталинабад. Погода портилась. С запада надвигались темные тучи. Все 28 гостей сели в специально зафрахтованный самолет. Двадцать девятому - заведующему Гармом - места не хватило.

Но они - гости, а мы-то дома. И ни минуты не сомневаясь, милый друг мой смело пошел к мосту через Сурхоб, что у кишлака Сары Пуль, где всегда можно уехать на попутке. Это совсем рядом, три с половиной километра всего. Час прошел, два. Не вернулся - значит, уехал. Вот только погодка не ах. Дождик. На западе погромыхивает. Дороги делаются скользкие. И на Голубом Берегу в такой ситуации то и дело камни падают. И у Комсомолабада сели бывают. И у Племсовхоза каждый год в такую погоду речка мост уносит. Не надо бы ехать, ой, не надо бы…

Вечер поздний, тихий стук в дверь. Студент-практикант:
- Татьяна Глебовна, извините меня, но я должен сказать вам ужасную весть…
- ?!
Я так и села.
- Я потерял вашу книгу…
- !!!…………
Ох, уж эти мне вежливые интеллигенты с их преувеличенным чувством вины за пустяки! Отдышавшись, ложусь спать.

На следующий день ранним утром - тихий стук в дверь. Входит кто-то из наших.
- Татьяна Глебовна, пожалуйста, пожалуйста не волнуйтесь, все хорошо, все слава богу, он жив…
- ….???
- Звонил Бончковский из Сталинабада, Виталий Иванович ехал на попутке - военный грузовик из Пянджа, вдруг - встречная машина, они круто свернули, скользко, задок закинуло, из кузова их почти всех выбросило на дорогу, машина перевернулась. Нет, нет, он жив и в обрыв не свалился. Там один кажется убитый, солдат, двое тяжело раненые, их увезли в госпиталь, остальных другая военная машина отвезла в Сталинабад. Ну, там ушиб у него, коленка, ничего, ничего, не волнуйтесь…

А мне, вообще то скоро Ирочку родить. Мы думали, Виталий вернется из Сталинабада - и я поеду. Пришлось оставить Леночку на попечение механика нашего, Бориса Задкова, и лететь. Прилетаю, прихожу в гостиницу "Сталинабад", что рядом с оперным театром. Спрашиваю в регистратуре - все уже его знают, со всеми он знаком, всех там обаял, разные милые женщины его перевязывают, улыбаются, кормят, поят. И вдруг я приезжаю с таким животиком. Очень эти дамы расстроились.

Виталий рассказывает:
Ночь, дождь. Грузовик с тентом. Солдаты и он сидят в кузове на мешках и ящиках, накрылись брезентом. Одни тихо поют, другие дремлют. Вдруг что-то происходит - и он осознает себя лежащим на дороге. Попробовал подвигать руками - шевелятся. Ногами - не шевелятся. Неужели? …Но потом оказалось - на них мешки тяжелые лежат. Коленка болит, но терпимо. Встал. Остановили встречную военную машину, погрузили раненых, залезли сами, кто сумел и поместился, развернули ее опять в Сталинабад. А там Виталия выгрузили на проспекте Ленина, остальные поехали в госпиталь.
Сгоряча-то коленка не очень, а теперь разболелась и вставать и идти куда-то - куда? - совсем не хочется. Сидит бедняга у арыка, ноги спустил, грязь с лица кой-как обтер, сам весь в грязи, штаны с драные и в крови… Думает - что же делать?

Видит - сейсмологи идут. Целая группа. Такие все важные, нарядные, такие все москвичи, довольные, что-то живо обсуждают, шутят - смеются... Увидели его - и перешли на другую сторону улицы. Не разговаривать же с таким пьяным, что на улице в арыке валяется. Так бы и остался он тут, беспомощный, кабы не Виктор Иванович Бунэ. Этот не стал смотреть в сторону - подошел, помог, отвел в гостиницу, организовал отдельный номер, душ, медсестру, штаны выстирали, дырку на коленке промыли, застрептоцитили и перевязали...
Уф…
Полежал тут еще пару дней. Даже на совещание ходил. Ну, а потом - пора домой, Леночка там одна, на руках у Задкова. Уехал. Я осталась.
А тут и Ирочка на свет появилась. Сижу я там в роддоме. Ко всем приходят, цветы приносят, конфеты, свежеиспеченные папы под окнами стоят, задрав голову к третьему этажу и что-то жестами изъясняют. А мы с Ирочкой одни. Никто к нам не ходит, никто жестами не изъясняется. Так хочется поплакаться… Хотя не плакаться, а радоваться надо, что папа наш в пропасть не улетел, жив, здоров и дома.

А уже ноябрь наступает, и погода "несамолетная". Названиваю в аэропорт. И вдруг 5 ноября говорят, что погода завтра ожидается летная. Смотрю в окно - не похоже. Но - обещают! Рискнем?
6 ноября выписываюсь из роддома, приезжаю в аэропорт. Тогда еще старый аэропорт работал, маленький зал, на площади - памятник Сталину и водопроводная колонка. Погоды что-то не предвидится. При аэровокзале - детская комната. Это, и правда - комната, маленькая. Три детские кроватки с загородками и три стула для трех мамаш. Две мамы уже живут, я третья. Снег с дождем пошел, ветер промозглый. Стирать пеленки – у колонки, на площади привокзальной, у сталинских ног. Сушить - негде совсем, если в той же комнате, то задохнешься. Но у меня - запас, на два-три дня хватит. Ну, а спать можно и сидя, чего уж там.

Так и провели Великий Праздник, 6-е,7-е, 8-е, 9-е.
Но вот 10-е ноября. Кончились ненастные дни, выглянуло солнышко и с первым рейсом - домой!
Самолетик снижается, прилетели. Гарм. Мороз и солнце! Ослепительный снег скрипит под ногами! Бугры мокрой грязи замерзли и затвердели. Никогда такого раннего мороза и снега не было! Рюкзак с пеленками (мокрыми) - за спину, Ирочку - в руки и шагом марш. Теперь всего полтора километра до дома.

Через неделю наш механик, Борис Задков, уезжает в Москву на ГАЗике, своим ходом. Проводили. А через часа три звонят - приезжайте, ваша машина упала вниз, водитель погиб, приезжайте. Виталий поехал. Поворот дороги. Далеко внизу, у воды - перевернутая машина, человека не видно. Обрыв крутой, высота - метров 300. Как Виталий туда спустился - сейчас и сам не может понять. Потом подошли туда на салях.
Погода была - дождь. Техническая экспертиза - отказало рулевое управление, вскрытие - две кружки пива. Первая такая трагедия в нашей истории. Потом были еще. Второй год всего нашей самостоятельной жизни...

Что делать, если ребенок плачет?
У Леночки появилась сестренка. Она вдруг забрала себе Леночкину кроватку и вообще оказалась в центре внимания. Но довольно быстро Лена вошла в роль старшей, заботливой.
Действительно - что делать, если она плачет? А мамы нету? Вот что: мама дает ей попить из бутылочки! Где же бутылочка? Где? - А, вот она. Какой-то кисель там густой, темный… Ну да ничего! И Лена лезет на стул, с него на стол и достает с верхней полки бутылочку… с марганцовкой! Заботливо и нежно дает сестренке попить…и вдруг сестренка стала какая-то черная…
Прибегаю - боже правый! Ируня вся в марганцовке, черным черна, Лена в ужасе на меня смотрит и в два голоса ревут. Смотрю в рот - умница Ирочка, не глотнула, выплюнула, глотка чистая, розовенькая. В глаза не попало, все на шею стекло.
Уф!

Скоба могильная
У мамы Виталия, Лии Пейсаховны, день рождения. Решили мы послать в Ленинград, старшему ее сыну Льву Владимировичу энную сумму на подарок для неё. Как всегда, уже поздновато - ну, ладно, пошлем телеграфом. Послали. Через какое-то время получаем от Левы недоумевающее письмо. Деньги то они получили, - но сопровождающий текст?!
СКОБА ЧТО НИБУДЬ МАМЕ НАШЕГО ИМЕНИ СКОБА МОГИЛЬНАЯ
Виталий, ты, конечно, известный шутник - но при чем тут "скоба"? Да еще не какая-нибудь - а "могильная"? Невозможно маме, в день рождения, показать такую телеграмму!!
Мы и сами недоумеваем. Не писали мы ничего про скобу - боже правый! - скобу могильную! Идем на почту. Все оказывается просто: - скоба - это всего навсего скобка, наш текст, естественно, заключен в скобки, чтобы отличить его от служебных слов телеграммы.
- Но могильная же??
- Та це ж мое прiзвище, моё фамилиё, это подпис, хто деньги принял.
Вот такие бывают сближения.

Питомник
Так мы познакомились с милым семейством. Она - Могильная, он - Земляника. Как они оказались в Гарме? Ссыльные! Они живут в питомнике, он им заведует и выращивает саженцы всяких плодовых деревьев и винограда, у него там много сортов винограда, богатая коллекция.
- Приезжайте, попробуйте мою коллекцию вин.
Приезжаем. Осматриваем коллекцию.
- Вам обязательно надо посадить фруктовый сад. Давайте, мы придем, осмотрим участок, проконсультируем, где что сажать, как подготовить землю, как ухаживать. А в марте приезжайте за саженцами.
- А пока - заходьте в дом.
Заходим. Гостеприимный наш хозяин лезет под диван и достает пыльную бутылку. Пыльную - как в лучших заграничных романах подают бутылки столетних вин.
- По маленькой.
Пробуем по маленькой. Прекрасно.
- Это еще не вино, это - виноматериал, прошлогоднее. А вот уже вино, ему три года - а тот же сорт винограда. - Из-под дивана извлекается другая пыльная бутылка. По маленькой оттуда.
- А вот это светлое, легкое - попробуйте по маленькой, по последней.
- А теперь вот этого, по маленькой, по последней. Это темное, густое - это называется "Бычья кровь".
- А вот мускат венгерский. Душистый! Нет, вы чувствуете аромат? По маленькой…
- Ну, а теперь вот…..
Чувствую - сбиваюсь со счета. Сколько их было - последних? Правда, маленьких, очень маленьких. Но сколько же?

- Вам обязательно надо посадить фруктовый сад. Давайте, мы придем, осмотрим участок, проконсультируем, где что сажать, как подготовить землю, как ухаживать. А в марте приезжайте за саженцами.

Посадить сад
Это идея! Нет, вы, нынешние, которые выросли на бананах и разных других фруктах, какие не знамо как называются - разве можете понять нас, ленинградских уроженцев, где и помидор был в те времена экзотическим фруктом!
Решено! Мы сажаем сад - для всех! Никаких твое-мое, никаких заборчиков. Полнейший коммунизьм!

Привозим наших друзей из питомника - инспектировать участок для будущего сада. Узнаем множество интересных вещей. Оказывается, у груши корень - морковкой, ее надо сажать, где слой почвы потолще, т.е. ближе к горе, с которой дожди приносят нам почву. У вишни корень - расстилается по поверхности, ей и 20 см почвы хватит. Ее подальше от горы, поближе к реке. Расстояние между яблонями должно быть 8 метров. Они плодоносить будут через 10 лет. А пока в промежутках надо персик посадить. Он плодоносит уже в три года - а к 10-ти годам его надо уже вырубать, он состарится. Ну, и еще: под виноград ямы надо глубокие.

Длина нашего участка - 100 метров. Ямы надо с осени готовить, удобрения, листья и прочее заложить. глубина - 80 см, диаметр - 1 метр. Всего ям надо около 130. Нам самим этого не одолеть. Нанимаем мальчиков в "придворном" нашем кишлаке - Шуле. Копают по сходной цене: одна яма - бутылка керосина. Электричества в районе еще нет, кишлак освещается керосиновыми лампами, а у нас - свой движок, обойдемся аккумулятором.

Конференц-зал на лавочке у арыка
В те первобытные времена никаких конференц залов не мыслилось даже. Когда надо было собраться и поговорить о чем-то, то выбралось само собой удобное место. Если от Главного Здания (станции, т.е. домика что с башенкой) пойти по косой тропке к востоку, к финскому домику, второму от старой каменной ограды, то тут, не переходя через арык, в тополином тенечке стояла лавочка. Тут и собирался наш маленький коллективчик. Рядом был мостик через арык, доска, а в арыке сделали глубокую ямку – чтоб ведром почерпнуть и не замутить воды. Ведь всяких этих буржуйских водопроводов не было.

Почему-то на этом самом месте был разные приключения. Например, подходит к нам, разгоряченным дискуссией, опоздавший и восклицает:
- Чей ребенок?
Оглядываемся – он держит за ногу вниз головой ребенка, которого только что выловил из воды, из этой ямки...

Станция Джиргиталь была не экспедиционная, принадлежала институтской сети. Там работали Стифутины. Он был «совсем старик» уже – лет 45, а она молодая. Они потом перебрались в Обнинск. Так вот Стифутины поехали в отпуск и попросили нас, чтоб мы присмотрели за их любимым индюком, которого он берег к Новому году.
- Ладно. Привози, пусть тут гуляет.
И вот однажды сидим мы на лавочке этой и дискутируем не помню уж какую проблему. А дети наши тут где-то на виду играют-бегают. Ирочке было года два. Она - в красном пальтишке с капюшончиком, как гномик. Идет себе тихо по дорожке. И вдруг этот индюк бросается на нее в атаку! Сзади налетел. Повалил и давай топтать. Ну, тут я, как фурия отшвырнула его и спасла Ирочку. Судьба индюка была решена. Не дожидаясь ни Стифутиных, ни Нового года, мы его всей компанией... съели. Стифутин по возвращении отнесся к этому самоуправству легче, чем мы боялись. С пониманием обстоятельств.

А в «бассейн этот», об одно ведро глубиной, Любочка Николаева тоже как-то занырнула. Сидела на корточках, покачнулась – и назад, прямо в воду упала. Так у меня и стоит перед глазами – лежит на дне спокойно, глазки большие, круглые смотрят из под воды. Мне казалось – это целая вечность прошла, пока я встала на коленки на мостик и достала ее оттуда...

Нам-то хорошо, Ируня - под присмотром: Лена подросла и очень заботливо переводила Ирочку за ручку через арык по таким мостикам.

<< 7. ГАРМ 19563. ГАРМ 1952>>

Добавить отзыв

Ваше имя:
Ваш email:
Ваш отзыв:
Введите число, изображенное на картинке:
Все отзывы

Последние отзывы:
Фотогалерея
(c) 2008-2012. Контактная информация