Главная
Новости
Ссылки
Гостевая книга
Контакты
Семейная мозаика

Гребной клуб на Малой Невке

Красное Знамя
Так назывался наш гребной клуб, когда мне повезло там оказаться.
Для меня это был короткий, но ослепительно яркий кусок жизни. Совсем недавно, 65 лет назад, в "прошлом тысячелетии".

В детском возрасте, лет шести, перенесла я сердечное заболевание, которое потом позволяло мне в школе отлынивать от физкультуры. Конечно, я каталась на лыжах и носилась с ребятами в догонялки. Но школьная физкультура была в основном гимнастикой на снарядах, а это было не по мне. Мальчишки смеялись, это было невыносимо.

Потом - война, эвакуация и нашей детской физкультурой была работа на заводе и огород. Посадить 30 соток картошки, вырастить ее, выкопать и носить домой на горбу - отличная была физкультура.

Но вот война кончилась и я дома, в Питере, в Университете. Вместо уроков физкультуры - спортивные секции. Надо было выбрать вид спорта. И тут появился наш Гы-Фы, как мы его непочтительно звали. Он искал подмену в команду Старших Дам - сейчас сказали бы - ветеранов. Довоенным мастерам было уже около 35 а то и боле. Гы-Фы Андреев посмотрел на мой рост (тогда 178 см было уникально. И позвал на греблю. Я не знала, что это такое. Но согласилась.

Октябрь месяц, какая гребля? Оказалось, что и зимой можно тренироваться. На втором этаже в Красном Знамени стоял тренажер. Ящик и слайд, весло без лопатки, вместо нее была обитая железом шейка и проволочное "изображение" лопатки весла. Роль воды играла надетая на два колеса лента, из которой торчали железные штыри. Вот по этим штырям мы и лупили изо всей мочи. Ящик был один, гребли по очереди. Устройство гремело со страшной силой, но все-таки это было похоже на греблю. Мы, несколько студенток с физфака и матмеха всю зиму ходили грести на этом ящике. Там мы не просто научались элементам движения - но узнавали физиологическую сторону спорта вообще и гребли в особенности.

Пришел к нам новичок. Силач. Мышцы как шары, перекатываются. Гы-Фы посмотрел на него скептически, но промолчал. Парень сел и вижу - не гребет - а дергает и бросает. Гы-Фы говорит ему.
- Знаешь, парень, брось это дело. У тебя не получится.
- Почему?? Я сильный!...
- Ты в тяжелой атлетике был, а гребля это тебе не рывок. Это песня. В гребле разные мышцы по очереди работают. А у тяжелой атлетики одновременно и сгибатели и разгибатели. Тебе уже этого не изменить. Если б ты лыжник был - тогда другое дело.

Ближе к весне, когда у плота можно было поддерживать полынью, ставили у воды ящик со слайдом и начинали "перемешивать воду". Сейчас забавно это вспоминать, но на самом деле мы вот так тренировались круглый год. После тренировки, ясное дело, надо душ. Он был. Но без горячей воды. Ну и что? Холодный душ сгоряча это даже очень, как мороженое в жаркий день

Весна наступила. Начали мы ходить в учебной четверке. Мозоли кровавые, через это все проходят. Руки твердеют "как бутылки". И опять слышишь формулы: валек держать не надо, он не убежит. Тяни пальцами, толкай пяткой. Ага, вот и мозоли зажили. Вместо кровавых – твердые. И «бутылки» исчезли. Вроде бы научились движениям - попробуем скорость. И опять слышишь очередной парадокс:
- Побеждает тот, кто меньше устает на дистанции.
- ???
- Непонятно? Ну, кто больше отдыхает на дистанции. Кто умеет расслабить одни мышцы в те доли секунды, когда работают другие мышцы. Меньше устаешь, больше силы вкладываешь.

Ну, это можно знать и понимать, но сделать в учебной лодке трудно. Потом,
если и получится, то только когда перейдешь на скиф.

К концу сезона я услышала:
- Будешь стараться - посажу к старшим дамам.
Старалась целый год в университетской команде. Даже довольно неплохо гонялись на универсиаде.

И вот посадили меня к старшим дамам.
Это, скажу я вам, впечатление! Как если бы после пиликанья на скрипочке моего братца - я пришла в Филармонию, на оркестр с Мравинским. Профессионально до восхитительности, команда - как один организм. Когда они отходили от плота и делали свои шесть стартовых гребков - мы сбегались смотреть и слушать. Пацаны из юношеской восьмерки, да, эти самые, потом знаменитые, от Тюкалова и Кирсанова до "Шишкина" (Роман, Ромашишкин, Шишкин) на первом номере - они выдавали что-то вроде "во, дают старухи".

Старшие Дамы! Какие они были замечательные! Ольга Шопот, Женя Скиндер, Тамара Федорович, Зина Озолина, Августина (Гутя, Гуталин) Как же мне повезло попасть к ним в лодку.

Надо было переучиваться на другую, скифскую мелодию гребка. И нагрузка удвоилась. Теперь была и восьмерка и четверка.

Только много потом, когда у меня самой была уже семья и дети, я вдруг поняла и поразилась, как могли взрослые семейные женщины бальзаковского возраста выдерживать такое расписание жизни. Они ведь грести приходили вечером, после рабочего дня, каждый день, свободных суббот тогда не было. Тренировались "восемь дней в неделю": в воскресенье - два раза. Для дома оставалось несколько часов в воскресенье, между двумя тренировками.

Для меня это стало 16 тренировок в неделю. Восьмерка и четверка. Ольга Ивановна тогда была загребной. Впервые в жизни я почувствовала что такое быть частью единого организма. По спине Ольги Ивановны я "знала" какой будет следующий гребок. научилась читать движение тела. Не рук, не ног - а спины! Это было удивительно.

Была у меня своя персональная любимая техническая трудность. Почему-то валю свой борт. Тренер измучился меня уговаривая. А я никак не понимаю, вроде бы тяну вверх а получается наоборот. Дошло до того, что на соревнованиях, не помню каких, может быть даже на регате - я поймала такого рака, что остановились, кой как выровнялись и стали догонять. Но последнего места уже "не упустили".

Надо сказать, что тренер меня не убил, ни физически, ни морально,
спасибо ему. Мы оба не понимали в чем дело. Он пробовал погонять меня с кем нибудь на распашной двойке. Мы только чудом не вывернулись.

И вдруг до него дошло:
- пятый номер, где твой локоть?
А он прижат к телу, как научил меня папа, чтобы правильно сидеть за столом в приличном обществе. И стоило понять это и поставить локоть на место, как разговор стал совсем другой:
- Пятый номер, потише, ты перегребаешь...

Еще одна деталь моего спортивного образования. Нина Санина, знаменитая Байдарочница, многолетний бессменный чемпион из соседнего клуба "Пищевик", видимо делала диссертацию, изучала влияние спорта и спортивных нагрузок на наши организмы. Например, какой у гребцов объем легких, становая сила, какой пульс при нагрузке, как скоро он приходит в норму и все такое. Особенно интересно оказалось с дыханием. Я поняла, что сделать вдох при подъеме тяжести (в гребле - в момент гребка) - невозможно физиологически, а выдох - можно. Поэтому гребцу приходится делать вдох в крайне неудобной позиции: руки вытянуты вперед, коленки подтягиваются к груди. Поэтому приходится дышать нижней частью легких. Мальчики из юношеской восьмерки выдыхали так, что их выдох вышибал крышку из шестилитрового объема этого измерителя. Так что неизвестно, какой у них там был объем легких. У меня была становая сила 80 и легкие всего три с половиной.

Гы-Фы требовал, чтоб мы правильно дышали при ходьбе: 4 шага вдох, 6 - выдох. Привыкла, и с тех пор у меня ритм дыхания редкий. С Виталием под ручку ходить было невозможно. У него шаги длиннее и в полтора раза реже, а у меня - дыхание в полтора раза реже.

Потом сменился тренер. Гы-Фы ушел и вообще больше не появлялся на базе. Тренером стал Жуков, муж Жени Скиндер. Женя стала загребной. Все бы хорошо, но когда муж и жена в лодке сидят друг против друга, то возникает лишняя, скажем так, горячность в процессе инструктажа. Я вообще не привыкла к такому стилю, чувствуешь себя неудобно как будто нечаянно попала на семейную сцену и уйти нельзя. Но ко всему применяешься.

Летом мы буквально жили на базе. Лежим в сухой чаше фонтана с учебниками, готовимся к экзаменам, с перерывами на очередную тренировку. Загорели до черноты.

Как известно, в Питере бывают наводнения. Гребная часть моей жизни без него не обошлась. Вода подялась метра на три и залила наш зеленый участок на базе. Молодежь развлекалась, катаясь вокруг фонтана кто на байдарке, кто на велосипеде, полколеса в воде!

Студенческой компанией отправились в залив на тренировочном плоту. Добрались до смешного места: воды по щиколотку, весла за дно цепляют, а кругом море аж берегов не видно. На обратном пути под мост не вписались, весло сломали. Боялись - выгонят из клуба или чего похуже. Нет, никто даже не обругал, посочувствовали. Потом рассказали нам, какие водовороты под мостом бывают.

Мы и с тренером ходили в воскресенье в залив. Солнце жарит, абсолютный штиль, море как зеркало, ни морщинки на нем. Мы идем, весла дружно "чам, чам," лихо проносимся мимо уныло повисших парусов и скучающих яхтсменов.

1948 год – первое мое участие во всесоюзных гонках

К моему удивлению, по реке продолжали ходить огромные баржи не обращая внимания на хрупкие наши суденышки. А ведь одиночник гребет что есть силы, идет вперед спиной и не может «оглянуться вперед». И вот – ужас! Перед глазами и сейчас стоит жуткая картина: одиночник и баржа сталкиваются... На фоне черной и огромной как стена баржи взлетают и вертятся в воздухе и брызгах лодочка, маленький кукольный человечек как муха взлетает, размахивая руками-ногами!... И это, как в кино или во сне, ничего не можешь сделать, а твои руки-ноги рвутся вскочить, бежать, помочь...

Победа двойки Тюкалова-Кирсанова на безрульной распашной двойке. Мальчишки еще, формально по возрасту - юноши... Выиграли!!!
И - как конфетка на закуску - судьи попробовали не засчитывать им победу... По возрасту! "Дети" выиграли у взрослых - не засчитывать! А победа была чистая, не какие-нибудь там невидимые четверть носа,
Не вышел номер. Наши мальчики - чемпионы! Вот с этой гонки, с этой победы началось победное шествие молодых из "Знамени".

Но это не был скачок от нуля. Они выросли как птенцы гнезда Веры Савримович. Конечно сила, спортивная злость, мальчишеский максимализм - это было. Но нужны еще мастерство, тонкости мастерства. И это может быть, только если это мастерство существует в клубе. Оно витает в воздухе, им дышишь, его слышишь в ритме ударов у других гребцов, мастеров.

Мне хочется это подчеркнуть, потому что из предыдущих книг о "Знамени" почти выпал из внимания период от "до войны" до "Тюкалова". А это был особый период. Сохранились ветераны, носители духа и культуры, пережившие блокаду, сохранившие стиль гребли и стиль жизни, да и самый клуб.

Обстановка на базе была похожая на домашнюю, семейную, неформальную. Был ли там директор? Наверно был, но мы не видели. Был милый дедушка Чашников. Был дядя Вася боцман. Он был там всегда. Был таинственный Юша. Мне кажется, Юша и вправду жил на базе, в какой-то норке, днем и ночью вылизывая наши лодки. Они же были из красного дерева, такого же, как скрипки Страдивари. Юша был Мастер-Золотые-Руки. Просто фантастика. На некоторых лодках видишь заплатки. А проведешь рукой - не чувствуешь. Ведь каждая маленькая зазубринка создает завихрение воды и сильно тормозит лодку.
Наша лодка, восьмерка, была из древних времен, не то 1895 не то 1905 года рождения, с тех времен, когда питерские немцы создали наш гребной клуб.

Помню было абсолютно неофициальное соревнование ветеранов с выдачей медалей сделанных из консервных крышек, выступали незнакомые мне «старики, возникла невиданная лодка: шестерка парная!

Мне казалось, наш клуб был всегда. Мы, новички, вошли в него как в живой организм. И это действительно, клуб. Абсолютно невозможно было представить себе, что какой-то там совет начальников над деньгами будет решать, кто пойдет на соревнование - а кто нет, кого сажать загребным, и даже - какая должна быть тактика на дистанции.

Что за вопрос? Кто выигрывал дома - тот и поедет . Кто знает лучше тренера, кому быть загребным или какая тактика! Не было внешних интересов, ни политических, ни денежных. Выиграли мы первенство Союза на четверке – совершенно неожиданно получили премию в размере месячной зарплаты инженера. Ура! Но не за премию же мы тренировались и гонялись!

Мне кажется, только со времени двойки распашной Тюкалова Кирсанова начались «стипендии», начался профессиональный спорт. Стипендия – это возможность не работать и даже запрет на работу. Спорт - это твоя работа. А на работе бывают начальники. В этих наших сороковых не было начальников. А были старшие гребцы, были тренеры. У каждого была своя история и своя репутация. А для меня старшие дамы были как бы родители. После тренировки едем домой на трамвае. И все о гребле. О до-военных гонках мало, больше сегодняшней тренировке, о до-военных гонках мало - больше о сегодняшней тренировке, теперь это называется "разбор полетов"

Ну, это про домашнюю милую теплую обстановку. Но и про греблю, про сохранение традиций, духа, профессионализма.

И вот наступил 1949 год. Вроде бы с локтем проблема решилась, Мы все были в хорошей форме. В Москве у нас было несколько дней, чтобы примениться к московской воде. Гонялись тогда на Москва реке, а там гранитные набережные, как зеркала, отражают волну и она ходит туда сюда не затихая. Не то что у нас на Малой Невке: берега мягкие, пологие, волна набегает и гаснет.

Тренер наш никогда не начинал свои советы с лозунга «ПОБЕДА ЛЮБОЙ ЦЕНОЙ». Нет, он говорил о качестве нашей гребли, об умении вложить силы. только тогда победа может прийти. Но если и нет - то значит противник сильнее. Это спорт. Не могут быть первыми все. Главное - сделать все что в твоих силах и еще больше. Пройти дистанцию самым лучшим образом.
У нас не было такого, "ах! второе место! Ужас! Катастрофа! Театральнные рыдания!. Мне всегда смешно, когда после дистанции какой-нибудь бегун картинно падает на землю якобы в изнеможении. Дескать, смотрите отдал все… Это театр.
Я восхищаюсь чемпионкой по марафону на прошлых Олимпийских играх. Бежит свой 42-й километр, проходит финиш на стадионе, и безо всяких киданий на ленточку, а все в том же ритме, с той же легкостью делает еще пару километров: несколько кругов по стадиону, приветствуя зрителей. Вот это чемпион!

1949, завтра главная гонка. Мы договорились: идем с самого начала в полную силу, но потом тренер скажет только: "девочки" - и тут мы резко добавим. Детская хитрость: соседняя команда не догадается, что это значит: "девочки". А когда поймут - мы уже уйдем вперед.
У нас главный противник был - московский "Электрик".
Старт... Километр мы идем, все пять команд ноздря в ноздрю. Осталось полкилометра. И вот тренер тихо, как бы по секрету: "девочки..." И откуда что взялось! Мы резко добавили. Другие, конечно тоже добавили, но поздно, мы уже ушли. И - выиграли! Не слишком много - пол корпуса, но и это было нелегко. Электрик - очень сильная команда.

Первое место не было по приказу начальства, типа "умри но выиграй". Это была мечта и предвкушение. Надо было не сделать ни одной ошибки, надо было сделать все безукоризненно, не просто "со всей дурацкой силой", но по максимуму умения. И мы сделали это. Осталось чувство вдохновения и радости. Потом вспоминаем - Все получалось хорошо с самого начала гонки. Мне кажется, даже если бы выиграл кто-то другой - чувство радости от вдохновенной прекрасной работы осталось бы все равно. Но мы еще и выиграли и это было двойное счастье.

Победа принесла потом разные торжественные процедуры: портреты на аллее чемпионов, (где меня так заретушировали, что и узнать), почетные места на параде. Но разве сравнить это с радостью тела и души от хорошо сделанной работы!

Мне пришлось узнать, что бывает стыдно выигрывать. Это когда слабостью противников.

Универсиада. Выступать надо было в четверке учебной, потому что все команды других ВУЗов были на этом уровне. В команде кроме нас с Ольгой Ивановной Шопот, чемпионок, были еще две новенькие девочки. Я помню своего «рака» и прошу девочек силу не вкладывать, а главное – попадать с нами в ритм. Ну, мы выиграли, конечно, другие лодки были где-то чуть не за поворотом.

Судьба наказала нас за такую позорную "победу."
Тогда в конце сезона бывал «Осенний приз», гандикап. Раздельный старт. Время рассчитывают по результатам команды за год, так что любая команда имеет реальный шанс. Ну, а мы чемпионы, наш старт один из последних. Я должна сказать, что у меня в это время наступила «перетренировка»: сил – никаких, ни физических, ни эмоциональных. Я говорю тренеру – я не могу, посадите кого нибудь, что то со мной сделалось – не могу и все. Он говорит – нельзя. Вы – команда, а не четыре отдельных человека. Ну, и естественно: второй позор. Мы финишировали где-то в конце. Выиграли дети. Представляете их радость?

Оказывается, не только победы, но и поражения, да еще такие позорные – это хороший жизненный опыт, особенно для склонных к зазнайству, вроде меня.

Позже иногда мы встречались. Например, приезжаю в Москву, в командировку, конечно. Москву я мало знаю, поэтому стараюсь пешком. И вдруг встречаю... Кирсанова, того самого чемпиоиа в двойке в 1948 году. В самом центре, у Большого театра. Я - с Памира, он - с Дальнего Востока.

Как то раз приехала в Москву - а там в это время первенство Союза по гребле. Уже не у ЦПКО, а на на гребном канале. Прихожу поболеть за своих, за Знамя. и встречаю Тамару. Она была тренером в военно-механичеком техникуме. Летом в лодке на руле, зимой на лыжах. пробежится километров 15 с одной группой, потом приходят другие- еще с ними. И так каждый день.
Тамара вышла замуж за своего студента, который в лодке был у нее загребной. Лет на 15 ее моложе.

И вот еще одна встреча. Я приезжала уже из Талгара, значит это 1960-е годы. был день рождения Тамары. Собрались гребцы и незнакомые родственники. Тамара какая была, такая и есть, попрежнему лыжный тренер. а муж ее совершенно изменился, стал ей даже и не ровесником, а как будто старше. Тут все - и тренировка и характер: веселая, легкая, бесшабашная.

Чтоб мы не заленились за зиму, нас, как чемпионов, направили на тренировку в зал, в Аничковом дворце, два раза в неделю. Вот когда узнаешь, сколько в нашем теле совершенно неизвестных нам мышц, и как они могут здорово болеть после часа в зале. После каждого зала находились новые места, новые мышцы и они тоже болели.

Нас послали на лыжи в Кавголово, где я "на слабо" съехала с горки, немыслимо крутой для моей неопытности. И упала, и подвернула коленку. И не могла больше в зале ходить три круга гусиным шагом.

На следующий год мы получили серебро на четверке и бронзу на восьмерке, но не очень огорчились. Серебро это тоже хорошо, золото уже было.

Наша команда окончилась на хорошем уровне. Старшим дамам было под сорок, они выигрывали еще так ужасно давно, до войны! я одна была в команде молодая, но и я оканчивала университет и судьба уносила меня на Памир. Нас подпирали молодые. Подпирали, но не победили. Они росли и побеждали уже потом. Они поехали на Олимпиаду в Хельсинки в 1952, и мы радовались за них. Я радовалась уже в Гарме.

Гребля снилась мне еще года три. Не вода, не победа, не лодка. Мне снилась мелодия, ритм гребка. Через полсотни лет случайно попался гребной тренажер. Сильно б/у. Хозяин нес на свалку. Купила его за символическую цену и еще несколько лет развлекалась дома.

Ну и, наконец, про "здоровье". Мне, смешно сказать, без пяти минут 90. Я всегда думала, что столько не бывает. Но с какой стороны сердце я узнала только недавно, да и то, когда вдруг стала сидеть за компьютером, а не бегать по горам.

<< О ЗАРЕ ГРИГОРЬЕВНЕ МИНЦ. Калейдоскоп воспоминаний. А.В.Родионов, САНТЕРИ НУОРТЕВА>>

Добавить отзыв

Ваше имя:
Ваш email:
Ваш отзыв:
Введите число, изображенное на картинке:

Все отзывы

Последние отзывы:
Фотогалерея

(c) 2008-2012. Контактная информация