Семейная мозаика
- 1. ЖАНРЫ и СЮЖЕТЫ
- 2. ВРЕМЯ ВОЕННОЕ
- 3. МИР ЛИТЕРАТУРЫ
- 4. Альманах
- 5. ДЕМКИНЫ
- 6. ДЕМКИНЫ НАМ РОДНЯ.
- 7. ПЕКУРОВСКИЕ et al.
- 8. МЕМУАР ТАНИ ГЛЕБОВНЫ
- 9. РАУТИАНЫ
- 10. РАУТИАНЫ НАМ РОДНЯ
- 11. ТОХТАСЬЕВЫ
- 12. САФЬЯНЩИКОВЫ et al.
- 13. ОДИССЕЯ ГЕОРГИЯ и ЕЛИЗАВЕТЫ
- 14. ИВАН ИГНАТЬЕВИЧ
- 15.ВИТАЛИЙ ИВАНОВИЧ
- 16. ХАЛТУРИНЫ и др.
- 17. УЧЕНЫЕ ЗАПИСКИ
- 18. АРХИВЫ
- 19. СКЛАД НЕДОДЕЛОК
|
Виталий Халтурин: ЗАПИСКА.
1978 год. Зима. Лунная ночь.
Таня – на Кубе, дети – в Москве. Я дома, в Гарме, один. Самое время еще раз, внимательно, не торопясь, перечитать бумаги и документы отца. Часть из них я недавно привез из Москвы, после смерти в 1977 году его жены, Веры Васильевны Смирновой, писательницы и литературного критика.
Жизнь отца – для меня загадка. Сам он о себе почти ничего не рассказывал. Да и я хорош – никогда его не расспрашивал. Вот мандаты, протоколы, письма комсомольской юности. Вот письма друзей юности, вернувшихся из ссылки после 1956 года. Все это я читал и раньше, несколько раз. А вот конверт с его документами – их я почти и не смотрел, что там интересного.
Вынимаю из конверта паспорт, членские билеты Союза писателей и Литфонда, служебное удостоверение Детгиза (1937) и др. Среди них – военный билет. Он оказался интересным. Там записаны все воинские части, где он служил и воевал, госпиталь, где он лежал после ранения на Курской дуге. Здесь же записаны рост, вес, размеры обмундирования, шапки и сапог. Мне он всегда казался высоким. Но рост его был всего 172 см, а ботинки он носил и совсем «детские» - 41-го размера.
Рассматривая в который уже раз, военный билет, вынимаю его из твердой обложки, куда он был вложен. И неожиданно оттуда выпадает маленький, сложенный вчетверо листок пожелтевшей бумаги, оторванной из школьной тетрадки. Записка. Разворачиваю. Нет, не записка – заявление о приеме на работу. И подпись – М.Цветаева.
Мне стало не по себе, как-то неловко, будто я прикоснулся к чему-то, что не для чужих глаз. Положил листок обратно. Стал разбирать другие бумаги, но записка не выходила из головы. Неужели это действительно написано рукой Цветаевой?
Я вспомнил – у меня ведь есть четыре тома Мандельштама, изданных Струве. Когда к нам стали приезжать американцы, то квартиру, в наше отсутствие, постоянно «навещали» сотрудники Гармского отделения КГБ. Поэтому некоторые книги не стояли гордо на полке, а лежали на кухне в большой кастрюле. Там хранился Мандельштам, там был Булгаков, которого привез мне из Америки Питер Молнар, книги Лидии Корнеевны - “Спуск под воду”, “Софья Петровна”, “Записки об Ахматовой”, которые она подарила мне.
Мне припомнилось, что в первом томе Мандельштама, где речь идет о Марине Цветаевой, есть копия ее письма. Посмотрел, сравнил с найденной запиской. Почерк раннего письма – более мягкий, округлый, спокойный. Но характерные начертания отдельных букв совпадали.
Сомнения отпали, когда я вспомнил, что Вера Васильевна имела прямое отношение к судьбе Марины Ивановны в ее последние дни в Чистополе и Елабуге, в 1941 году. Я знал об этом из рассказов В.В. Умная женщина, она умела ладить с системой, но при этом всегда сохраняла некоторую дистанцию и позу независимости. Это позволяло ей уверенно занимать прочное место в писательском официальном мире и в то же время располагало к ней людей как справа, так и слева.
Когда немцы рвались к Москве, Вера Васильевна, вместе со всеми писателями и с шестилетним сыном Вовой, моим единокровным братом, эвакуировалась в Чистополь.
Гляжу на записку, и в памяти всплывают некоторые обстоятельства, которые Вера Васильевна рассказывала разным людям в моем присутствии.
По ее рассказам, она несколько раз встречала Марину Ивановну, еще в Москве, в совершенно потерянном состоянии.
В последний раз она видела ее в Чистополе, в конце августа 1941, когда на заседании общественной писательской комиссии, в которой она участвовала, рассматривалась просьба Марины Ивановны, чтоб ее взяли на работу.
Цветаева уже давно была совершенно без всяких средств к существованию. Вернувшись в Союз из эмиграции, она потеряла мужа – он был расстрелян, потеряла дочь – она была арестована. Марина Ивановна маялась в Москве, не имея жилья. Все ее попытки печататься были отвергнуты. Многие когда-то близкие друзья шарахались от нее, как от зачумленной. Росла напряженность в отношениях с сыном, последним, что заставляло ее бороться за жизнь.
Началась война, и Марина оказалась в Елабуге, городишке, где никакого общения, никакой работы в принципе не могло быть. Когда в Чистополе открылась столовая Литфонда, Цветаева просила принять ее туда на работу.
Вера Васильевна говорила, что комиссия обсуждала её заявление, Марина ждала в коридоре… После долгих дебатов – были недруги, которые протестовали! - комиссия приняла положительное решение. Но когда Вера Васильевна вышла – Цветаевой уже не было. Она вернулась в Елабугу и там, 31 августа 1941 года, покончила с собой.
Как же попала эта записка к моему отцу? Я так это себе представляю. Вера Васильевна участвовала в заседании комиссии. Понимая важность этой записки, она после заседания взяла ее. И сохранила. И никогда, никому не говорила, не упоминала о том, что она существует.
Я думаю, отец надеялся, что настанут такие времена, когда ее можно будет опубликовать. И он… спрятал ее. Как опытный конспиратор, он спрятал ее на «самом видном месте». Он взял свой документ, когда-то очень важный, а теперь, в его возрасте – совершено ненужный, который никто уже смотреть не будет, свой военный билет. И вложил этот сложенный вчетверо листок, который сам был меньше половинки тетрадного листка, - под обложку военного билета. Это был надежный тайник.
Отец не дожил до появления записки в печати. Я обнаружил ее через девять лет после его смерти. Я понял, что единственный человек, который сможет опубликовать этот документ – это Лидия Корнеевна, бескомпромиссный боец за свободное слово, старый друг моего отца - еще с 1920-х годов. В первый же мой приезд в Москву я отдал ей записку.
И Лидия Корнеевна написала о последних днях Марины Цветаевой и привела копию записки. Рукопись («Предсмертие») датирована: октябрь — декабрь 1981 г., Переделкино; опубликована была сначала за рубежом, а после перестройки - и в России (в журнале «Собеседнике», № 3, 1988 г., во 2 томе Собрания сочинений, стр. 241-270).
Сейчас ее можно найти в Интернете...
Таппан, США, 23 мая 2004
Спасибо! до дрожи.
Айна, 31.08.2015
|
Добавить отзыв
|
Все отзывы
Последние отзывы:
Фотогалерея
- Мы и наши
- По странам и континентам
- Галерея ТГР
- Фотогалерея Ивана Халтурина
|