ЛЕТО 1941

21 июня
Мама больна, она в городе. Папа с ней. Мы на даче, в деревне, на Карельском перешейке, с няней и тетей Таней. В субботу папа приехал и мы договорились утром рано, чуть свет, пойти в лес. Выбрались действительно очень рано. Рассвет встретили по дороге. Зашли в какое-то особенное болото - нетронутое, красоты необычайной. Кочки, из них красивым фонтаном - трава. Между кочками - мелкая прозрачнейшая вода.
- Остановитесь, приглядитесь к жизни этой воды - сказал папа.
И действительно, там своя жизнь. Плавунцы мощными взмахами своих весел то ныряют вниз, то всплывают, выставив брюшко. Как мошки, толпятся дафнии, стайками проплывают маленькие рыбки. Смотришь и представляешь себе, что это - огромный прекрасный мир. Водомерки бегают по крыше этого мира, голубые сверкающие стрекозы носятся над ним.
Солнце все выше, его свет пронизывает лесные дебри. Полдень, становится жарко. Пора домой. Вышли на тропинку, она как будто ведет в сторону нашей деревни.

Вот и деревня, выходим на площадь. Народ толпится у репродукторов.
- Что случилось?
- Война!
……………….
Что же это? Почему опровержения? враньё? растерянность? Наше лучшее в мире правительство - врет? Как это возможно?
По радио сказали , что бомбили спящий Киев… Представляешь? Ночь, все себе уютненько спят. Окна открыты – лето. Соловьи. И вдруг – бомба! Вой, грохот, все рушится...
А мы - на даче. И где? Недалеко от границы…
Что же теперь будет?

Едем-едем
Вернулись в город. Затемнение.
Всех детей до 15 лет эвакуируют. Со своими учреждениями - яслями, детсадами, школами, со своим классом. Мама больна - сердце. Она лежит и отдает указания, кому что делать. Надо собрать вещи. Выстирать, сделать метки и пришить их. Что брать? Иду в нашу школу - там объявление: взять по две пары белья, по две пары верхней одежды, осеннее пальто, шапку, ботинки, сандалии. Кружку и ложку. Еды на дорогу на три дня. В объявлении написано, что к осени война кончится и мы вернемся, так что зимнего брать не надо.
В ушах звенят песни:

Если завтра война, если завтра в поход,
Если темная сила нагрянет,
Как один человек, весь советский народ
За советскую родину встанет!

Раньше это была просто песня, как просто сказка. И вот - это про на самом деле.
Начали все уезжать.

Я провожаю Володеньку, самого маленького, ему всего год и два месяца. Его отправляют с яслями. Московский вокзал, плацкартные вагоны. Несу в одной руке мешок с вещами, на другой - Володя. Воспитательница стоит у входа.
- Ну, что же вы? Давайте ребенка!
Отдаю. Володенька заплакал, боится незнакомой тетеньки. Она стала его качать - он испугался, его никогда не качали. Она сильнее качает - он сильнее плачет… Я пытаюсь объяснить ей, что не надо качать, он боится. Но тетенька не слышит меня, качает его автоматически. Она беспокойно смотрит вокруг, не разбежались бы старшие, трехлетние. Не остались бы в вагоне мамаши…Пересчитывает прибывших. Кого еще нет? Когда отправление?
Поезд трогается и увозит нашего Володеньку….

Теперь удивляюсь: Почему я взяла Володеньку и понесла его - отдавать?
Почему не вернулась? Не принесла его назад?
Почему мама решилась его отправить одного, с чужими тетеньками, такого маленького?
Почему не отправила со мной? Мне уже было 15 лет!...

Мама раз и навсегда поверила в правильность Советского Государства. Оно лучше знает, что и как надо. В таких обстоятельствах, что будет, если каждый тут будет самодеятельность проявлять? Нет, нужна организованность и дисциплина.

Через пару дней и я уезжаю. Мне уже пятнадцать, эвакуируют "до пятнадцати". Но меня берут. На всякий случай. Потому что братья и сестры тоже эвакуируются и будут где-то "поблизости". Недалеко – километров 100-200. Мама говорит: - Таня, ты уже большая, если меня не станет – позаботишься о детях.
- Мамы не станет? Этого не может быть. Но все равно – ответственность наваливается. "Позаботишься..."

Я уезжаю последняя. 3-е июля.
Мы грузимся в "теплушки". Это просто товарные вагоны, с двух сторон - нары. На нарах ребята помладше, их мамаши, несколько совсем малышей. Мы, старшие, на полу. Почему-то никто не боится, и про войну не думаем даже. Едем, как в лагерь. Одна девочка знает множество песен и с удовольствием их поет.
Вечер, уже темно, младшие спят. Стучат колеса, в приоткрытую дверь видны звезды. а она поет тихонько. Это совсем другие песни, чем мы пели, не из кинофильмов. И не из опер. Какая-то непривычная задушевность в них была:

Войду в высокий терем
И брошусь перед ней…
Была бы только ночка,
да, ночка потемней!
Была бы только тройка
да, тройка порезвей!

Мы прозвали ее Колокольчиком.
Утром завтракаем взятыми из дому припасами. Почему-то плавленный сыр оказался с томатом. Я не люблю помидоров. Фу, какая гадость! - и сырок вылетает вон сквозь раскрытую дверь. Много лет потом - голодных лет - будет помниться мне этот сырок. Да не просто сырок - а "буржуйский" жест. Выбрасывать еду...!
Проезжаем станцию Галич. Я не слышала раньше такого названия - от него, от этого имени повеяло стариной, Русью, чем-то совсем другим, чем европейский Ленинград, чем полу-украинский Изюм. "Колокольчик" наша опять поет до глубокой ночи, мы слушаем, как завороженные. Но время от времени кто-то не выдерживает и тихо засыпает. Ночь, тишина.
И вдруг - останавливаемся. Половина пятого утра.
- Выходи! Приехали - станция Баклановка.
Выходим, вернее - выпрыгиваем из вагонов прямо на траву. Поезд длинный, а платформа короткая. Раннее утро, сумерки, пронзительный утренний холод. Пробирает дрожь. У станции стоят подводы, их много. Да и нас немало - около 300 человек. До места, где мы будем жить - 25 км. Распределяемся по подводам. Возчиков мало, меньше, чем телег. Попробовала ехать - трясет, спасу нет! Слезла. Наша лошадь - без возницы. Беру ее под уздцы и "веду". На самом то деле она, наверно, меня ведет.
Взошло солнышко, стало потеплее. Незаметно засыпаю на ходу, держась за ремень уздечки.
И вдруг просыпаюсь оттого, что споткнулась обо что-то. Останавливаюсь и ошарашенно гляжу вокруг. Мы с бедной моей лошадью стоим в чистом поле. Никого вокруг. Тишина. В телеге пятеро малышей спят себе безмятежно, как котята. Где же мы? А-а, да вон она, дорога - свернула в сторону. А я-то сплю и веду свою лошадку все прямо да прямо.
Выпустила из рук уздечку.
- Но!
Лошадь с облегчением повернулась и пошла к дороге, догонять своих. Пристыженная, я пошла следом. Оказывается лошади лучше соображают, чем некоторые задаваки, которые вздумали, что могут ею управлять...

Прибываем в Никола Палома. Это село, там сельсовет. Остановка. Отдохнули немного - дальше поехали. Вдали показалась деревня. Наш караван вошел на обширный двор около двухэтажного белого дома с колоннами. Это бывший барский дом в парке. Теперь в нем - школа. Тут мы будем жить.
Мы - это человек 300, ребята из 6-7 классов. Заведующая нашей базы - учительница. Она замечательная! Её и не видно будто бы, но жизнь оказывается налаженной в любой момент. Всё готово - и где мы будем жить, и чем кормиться, и что делать. У нее трое своих детей. Один - мальчик из нашего класса, другая девочка из первого класса и третья - совсем маленькая, года два и половиной. Маленьких было мало - это в том случае, если их мамы поехали с нами и работали как повара и воспитатели. Эти мамы всегда с собой своих малышей носили. А заведующая наша своих почти и не видела. Малышку ребята нянчили. Посадят на плечи и катают, пока ей не надоест. И ей нравилась такая жизнь. Она не хныкала и к маме не просилась.
Жизнь оказалась новая, необыкновенная и очень интересная.
Завтрак. Это большие ломти деревенского круглого хлеба. И на лопуховом листе, заменявшем блюдце, кучка соленых маленьких рыбешек. Хамса. Самая дешевая рыбка. Я ее раньше видела в магазинах, в бочках. Но у нас ее никогда не покупали. Потому что это была не еда, а закуска к пиву.

Привезли целый воз соломы, раздали всем мешки.
- Набейте соломой, вот и матрац будет.
- Как это сделать?
- А очень просто. Постелить мешок на пол и сверху аккуратно и равномерно разложить солому. Потом все вместе свернуть рулончиком и… развернуть.
Попробовали. Солома была сверху – и вдруг непостижимым образом оказывается внутри!
Из классных комнат вынесли все парты. Мы приносим туда наши матрасы. В каждой комнате - 30 человек. Ночью матрасы расстилаются на полу, вплотную друг к другу, только посередине оставлен узкий проход. Если кому надо выйти - чтоб не по головам.. Днем мы матрасы сворачивали рулончиком и укладывали вдоль стен валиком.

Мы, старшие, будем работать. Частично - в помощь кухне. Дрова в лесу нарубить и привезти, плиту топить, картошку чистить, посуду мыть. Частично - в колхозе. Сено ворошить, копны складывать.

Серуха
Особенно мы любили ездить в лес за дровами. В колхозе дали нам лошадь с двусмысленным именем Серуха. И предупреждали, что она с норовом. Это была высокого роста старая костлявая коняга, имевшая в запасе множество лошадиных хитростей. Вот, например, такая. Едем по дороге, высматриваем в лесу сухостой. Нашли - и сворачиваем в лес. В лесу дороги нет, стараемся ехать так, чтоб не "сесть на пенек". Серуха наша тут живо уши навострит, трудолюбиво наляжет в хомут - не остановить! И прямиком наезжает на какой-нибудь пенек или куст. Телега застревает. А хитрунье того и надо: отдыхает, пасется себе с невинным видом. У нас был только один мальчик, который умел запрягать-распрягать. Без него мы бы не съехали с пенька.

Работали по-очереди и не каждый день. Когда свободны – ходили в деревню, покупали огурцы, мед. Ягоды на опушке собирали.

Подножный корм
Всегда я думала, что клубника и земляника – это одно и то же. Просто садовую называют клубникой, а лесную – земляникой. Но оказалось, что садовая – это на самом деле тоже земляника, только крупная, вкус такой же, только дикая вкуснее. А есть еще клубника, дикая – так это совсем другая, хоть и похожая ягода. Розовая, а не красная, вкус и аромат совсем другие, чуточку «парфюмерные». Не часто встречается в перелесках, у дороги. Садовых таких не бывает вообще.

Неподалеку от нашей базы мы нашли большое поле с зеленым горошком. Вкусный! Председатель колхоза пришел и говорит:
- Ребята. Я знаю поговорку: «репу да горох сеют для воров». Давайте договоримся. Вот на этом поле, что у поворота дороги – ваше. Ешьте, не стесняйтесь. Но ешьте с краешку, в середку не лезьте – а то весь горох потопчете и самим не хватит. А уж на том поле, что у опушки леса – чтоб ни-ни.

Сенокос
это особенная работа, как праздник. Такой обычай: выходит вся деревня, мужики косят, а бабы -

Бабы с граблями рядами
ходят, сено шевеля

Солнышко, бабы поют... Хорошо!
Но это до войны так, А теперь война, мужиков мало, только старики, так что теперь косят бабы, а "ходят, сено шевеля" - это мы, городские неумехи.

Как метать стога
Сено высохло, завтра - метать стога. Наша работа - сено возить. Нагружаем телегу - высокий получается воз. Вечер, стемнело. Вот последние возы. Забираешься на самый верх - поехали. Лежишь, смотришь в небо, Воз качается, как корабль в море. Лежишь, смотришь в небо, звезды там...
В городе звезд почему-то не бывает...
Стога метать - это особое искусство. Траву надо так причесывать, чтоб травинки лежали по радиусу и с наклоном наружу. Тогда дождь будет скатываться с него, внутрь не попадет, сено не погниет. Папа всегда показывал нам такие правильные обычаи и называл их "Физика в Жизни". Я была очень рада, когда меня послали наверх, "стог вершить". Граблями его причесывать.

Зайка
А вот другая работа - клевер уже высушенный в копны складывать. клевер этот твердый, корявый, скрюченный, весь сцепился. чтоб его перенести - два длинных шеста надо под копешку подсунуть. Вдвоем - один впереди, один сзади за эти шесты беремся, подымаем и - как на носилках несем. Бегом-бегом! потому что тяжело очень, а если бегом, то недолго тяжесть эту держать. И когда бегом-бегом, то наперегонки и весело. И вдруг из под одной копешки зайка выпрыгнул! Мальчишки за ним вдогонку, рубашкой накрыли - готово, поймали.
Принесли домой, в свою спальню, соорудили ему "домик" в ящике, морковку и траву туда положили. Стал зайчик у нас жить. Но через пару дней пришли - а его нет. А в ящике дырка прогрызана. Убежал. Ну и ладно, молодец. Действительно, что ему тут делать в темном ящике.

Руководить "коллективом".
Оказывается. это очень даже непросто. Однажды досталась нам необычная работа. Надо было небольшое стадо перегнать из нашей деревни в Николо Палому. Недалеко – 25 км. Но коллективчик в этом стаде подобрался – на удивление. Тут были телята, овцы, пара поросят, старый баран с крутыми спиралью рогами. Такая разношерстная публика не желала идти, куда велено, а все время норовила повернуть назад, домой. Стоило попытаться собрать их в кучу, как тут же поросята, смешно забрасывая ноги вбок, начинали бегать кругами. А круторогий красавец баран и нрава оказался крутого. Стоило повернуться к нему спиной – как он наклонял задумчиво голову, и вдруг - короткий разбег, мощный толчок в попу и бедный пастушок летит кубарем метра на три.
Но все таки мы эти 25 км преодолели за два дня.

За грибами
Оказалось, что в соседнем лесу полно грибов. И вот мы решили пойти по грибы. Как известно, идти надо рано, на рассвете. Вот мы собрались в четвером, договорились встать в пять утра. Чтобы успеть набрать грибов до завтрака. Не проспали - пошли. Увлеклись, чуть на завтрак не опоздали. И вот учительница, географичка наша, Олимпиада Максимовна, идет навстречу.
С ней у меня еще в школе были споры. Она как-то спросила меня
- Почему ты так плохо отвечаешь по географии? Ты же можешь хорошо учиться?
А у нас тогда география была экономическая - надо было вызубрить, где какие полезные ископаемые и где какие заводы-фабрики. Я и ответила ей:
- Потому что я ненавижу зубрить. Я люблю, чтобы было понятно что почему, тогда интересно.
Она стала мне говорить, что география тоже интересная наука и там тоже понятно, что и почему - ну вот, например, почему бывает климат морской и континентальный.
Вот так она ко мне придиралась, а я к ней. Но это было в школе.
А сейчас идем мы из лесу, и она строго так:
- Где это вы были?
Чего спрашивать - видно же, что грибы несем.
- Грибы собирали
Потом эта Олимпиада Максимовна ко мне подошла и вредным голосом спрашивает:
- Так чем это ты там в лесу с мальчишками занималась, а?
Я не поняла сначала, что она спрашивает - мы же сказали ей что грибы собирали. А когда поняла - это был ужас. Меня никто никогда вообще не оскорблял - а тут вдруг - учительница! Такое на меня подумала! Это оскорбление долго у меня держалось камнем на душе. И что делать? Только себя убить. Или её.

Володенька
Наконец, пришло письмо от папы. Они со своей Палатой Мер и Весов, наконец, эвакуировались. 10 августа. Они уже знали, что Володенька с яслями находится в помещении школы. Эта школа была рядом со зданием жел/дорожной станции.
Ночь, 4 часа. Поезд останавливается на этой станции. Сколько простоит? неизвестно. Может два часа, может две минуты. Папа решается на отчаянный шаг. Он выходит из поезда, оставляет там маму - она все еще больна и лежит - и идет разыскивать Володеньку. Каким-то способом находит кого-то, кто знает - где наш Володенька среди сотни других малышей. Папа хватает его. От большого мешка вещей осталось почти ничего - ему сунули что-то, что оказалось под рукой. И папа - бегом - в поезд. Ведь он в любую минуту может тронуться, и что тогда?
Но - повезло, он успел.

Володенька был очень болен, просто еле живой, у него уже десять дней был понос. Наконец, приехали в Киров (Вятку) и тут нашли докторшу, которая спасла малыша.

Мама говорит: - Таня, ты уже большая, если меня не станет – позаботишься о детях.
- Мамы не станет? Этого не может быть. "Позаботишься... Что это означает? Не знаю. Ответственность наваливается.

Добавить отзыв

Ваше имя:
Ваш email:
Ваш отзыв:

Введите число, изображенное на картинке:

• Добрый день, Татьяна Глебовна ! Уви...
• 
  Здравствуйте, уважаемая Татьяна Глеб...
• 
  правильная ссылка на архив с формуля...
• 
  Кто из Веналейнов играл в шахматы? В...
• 
  Это сын Любови Гирбасовой. Внук Тать...
• 
  Добрый вечер! А Казахстанские Гирба...
• 
  Мой прапрадед Лев Людвигович Делакур...
• 
  Здравствуйте! А почему второе семейс...
• 
  Здравствуйте!...
• 
  Спасибо. Узнала много нового. Занима...
• 
  Уважаемая Татьяна Глебовна, скажите ...
• 
  СПАСИБО Огромное Эльтекова Анна Гео...
• 
  Не единственное. Возможно где-то ест...
• 
  Получается, это единственное фото Ан...
• 
  Внимательный читатель сообщил мне, ч...