Home
News
Links
Guestbook
Contact me
Gallery

Е.Н.Юстова: О РАБОТЕ В ГОИ

Елиз.Ник.Юстова

Осенью 1930 г.Н.И. Сперанской и мне, когда мы перешли на 3-й курс, Глеб Николаевич предложил поступить на работу в фотометрическую лабораторию ГОИ, где он совместно с Л.И. Дёмкиной начал развивать колориметрию – область оптики, мало известную физикам и не включаемую в курс оптики вузов. Мы с радостью согласились, тем более что условия роботы были льготные: мы могли работать вечерами, в свободное от занятий время. Работа в ГОИ нас развивала и никак не отражалась на нашей успеваемости. Вскоре к нам присоединилась наша однокурсница Т.И. Соколова.

Ничего не помню, какие анкеты мы заполняли и какие документы представляли. По-видимому, никаких. Не помню также, каковы были наши оклады, но бухгалтер Курманаев, который нам тогда казался старичком, регулярно вручал их нам из своего железного сундучка, с которым он в установленный день бодро обегал всех сотрудников ГОИ.

Фотометрическая лаборатория помещалась на первом этаже здания № 4, и вход в неё был со двора Университета. В вестибюле сидел почтенный старик-швейцар в мундире, который с неизменной доброй улыбкой приветствовал наш почти ежедневный приход.
Помню, как в первый раз мы пришли в полутемное помещение Фотометрической лаборатории с несколькими и длинными, и короткими фотометрическими скамьями, задрапированными черной тканью. Нас встретили два сотрудника – фотометристы Леон Яковлевич Чахро и Николай Степанович Осипчик. Когда мы поинтересовались назначением одной из маленьких комнат без приборов, но с письменным столиком, то нам ответили, что здесь работает очень умный серьезный аспирант Сергея Осиповича Майзеля - Михаил Моисеевич Гуревич, который сейчас в отпуске. Мы восприняли этот факт с трепетным уважением (М.М. Гуревича и С.О. Майзеля мы увидели не скоро на одном из семинаров фотометрической лаборатории). Никаких колориметрических приборов мы не заметили, да мы их и не узнали бы.

Очень скоро нам пришлось участвовать в переносе фотометрического оборудования из здания № 4 на третий этаж северной стороны Елисеевского дома, переданного ГОИ Правительством. Помню, что для удобства переноса я перевернула фотометрическую каретку, и из нее выпала и разбилась, как я потом узнала, эталонная лампа. Однако за мой невольный промах получили внушение старшие, своевременно не убравшие эталон в хранилище.

Вообще в ГОИ к нам было на удивление внимательное отношение. Нас стали называть по имени и отчеству, а проф. Торричан Павлович Кравец при встрече с нами улыбался и учтиво раскланивался. Нас смущало такое обращение.

Потом на том же третьем этаже Елисеевского здания, с площадки парадной лестницы направо (над малым дубовым залом), была отведена большая комната (50 кв. м) для колориметрии с выходом на черный ход. Вскоре на двери появилась вывеска "Цветовая лаборатория". В этой комнате и был установлен первый трёхцветный лабораторный колориметр Л.И. Дёмкиной – новенький, отделанный черным кристаллическим лаком. Прибор был изготовлен на опытном заводе. Конструкторскую часть выполнил молодой конструктор Медунецкий. Мы видели, как он на заводе следил за конструированием ответственной части прибора – секториальных дисков.

Многие сотрудники приходили посмотреть на колориметр. Одним из первых пришел Дмитрий Сергеевич Рождественский. Прибор включили. Он сел за него, сам измерил на нем несколько цветов и затем сказал много одобрительных слов, как крестный отец крестнику.

Так началась колориметрия. К колориметру Лидия Ивановна Дёмкина написала подробную инструкцию, которая по существу явилась учебником колориметрии, т. к. в ней, кроме всех необходимых операций по юстировке и градуировке прибора, были изложены основные понятия колориметрии и цветовые расчеты. К сожалению, эта инструкция не сохранилась.

Вскоре нам пришлось выполнить на опытном заводе юстировку и градуировку первой партии колориметров из 5 штук. На этой работе мы учились и на практике постигали колориметрию.
Для начала колориметрических работ мы располагали двумя фотометрическими скамьями, на одной из которых Н.И. Сперанская стала налаживать измерение цветовой температуры ламп накаливания, а на другой я занималась созданием колориметрической го-ловки для фотометрирования разноцветных источников света.

Важным для колориметрии прибором был спектрофотометр Кёнига-Мартенса, который мы все во главе с Л.И. всесторонне изучали и коллективно переводили статью Николяса, посвященную исследованию этого прибора, напечатанную в 1925 г. в журнале Бюро Стандартов США. Хочу отметить, что знание этого прибора помогло мне в работе по созданию поляризационного фотометрического узла прецизионной фотометрической установки в комплексе колориметрического эталона ВНИИМ..

Состав лаборатории стал быстро увеличиваться: на работу были приняты Мирон Моисеевич Виленчик – студент II курса ЛГУ, Наталья Владиславовна Лобанова  студентка Педагогического института им. Герцена и Вера Ивановна Дёмкина (сохранились негативы). Л.И. Дёмкина пригласила химика Зинаиду Александровну Девятиярову, которая до этого работала в машинописном бюро ГОИ; ей были поручены разработка и изготовление цветных желатиновых светофильтров. Можно перечислить еще целый ряд других лиц, которые недолго проработали в лаборатории и были в ней случайными людьми. Это: О.И. Огородникова, Е.И. Галицинская, Е. Никитина, А.О. Ципперштейн, Ф. Кончиц-Редьк и др. Общее число сотрудников доходило до 10-12 человек. Надо сказать, что в вопросе подбора кадров Л.И. не была разборчива, что впоследствии, в 1935 г, привело к развалу лаборатории.

Следует отметить, что в 1933 г. в лабораторию был направлен дипломник университета Александр Данилович Александров (впоследствии академик-математик и ректор ЛГУ). Этот талантливый молодой человек проштудировал, прежде всего, в библиотеке все работы Шрёдингера по цвету. Затем он засел за колориметр и упорно измерял в течение длительного срока пороги цветоразличения собственного глаза. Работа закончилась получением метрики цветового пространства для данного наблюдателя в конкретных условиях измерения цветов. По настоянию Г.Н. Раутиана результаты её были опубликованы в журнале «Техническая физика». Это была первая попытка построения у нас в стране метрики цветового пространства.

Не знаю каким образом, но Г.Н. познакомился с биологами ЛГУ и взял на себя руководство диссертационной работой биолога Николая Ивановича Пинегин по исследованию остроты зрения. После успешной защиты Н.И. Пинегин поступил в цветовую лабораторию и начал заниматься в группе Г.Н. Раутиана работами в области визуальных восприятий (тематика была закрытой, поэтому об этих его работах мы не были осведомлены).

Первое время молодые сотрудники работали в качестве лаборантов, поэтому основная часть организационной и руководящей работы приходилась на долю Г.Н. Раутиана и Л.И. Дёмкиной. Только в 1932 г., по окончании университета, Н.И. Сперанская и Е.Н. Юстова стали младшими научными сотрудниками. Т.И. Соколова по окончании университета перешла на работу в Оптотехнический сектор. В 1933 г. была принята на должность м.н.с. Тамара Анатольевна Петрова, окончившая Политехнический институт.

С целью повышения уровня квалификации сотрудников функционировал еженедельный лабораторный семинар, на котором мы реферировали научные статьи и обсуждали ход выполнения наших работ. М.М. Гуревич прочитал курс лекций по общей фотометрии, который для нашей работы был совершенно необходим (сохранились негативы).

Нашими настольными книгами стали только что переведенные на русский язык курс "Оптической пирометрии" Г. Рибо и "Общее введение в фотометрию" Ш. Фабри. Никаких отечественных книг по колориметрии в то время не существовало, а незнание иностранных языков препятствовало изучению иностранной литературы. Поэтому Л.И. самым активным образом заставляла нас изучать английский язык и даже организовала группу с частной учительницей, которая помогала нам в переводах научных статей.

Л.И. и Г.Н. заботились также о нашей физической трудоспособности. Ежедневно перед началом работы (но не в рабочее время – в вопросах дисциплины Л.И. была строга) мы выходили в парк, на месте которого сейчас построено здание с круглым залом. Там под командой М.М. Виленчика, нашего лучшего спортсмена, мы проводили физкультурную зарядку (сохранились негативы).

Семья Л.И. и Г.Н. была многодетной. Новый ребенок появлялся почти ежегодно, но это не отражалось на научно-исследовательской работе Л.И., так как она растила своих ребят по разработанному ею "безручному" способу. На младенца надевалась смирительная рубаха, и он мог барахтаться, как хотел, а Л.И. занималась колориметрией. Чтобы успешно совместить работу с семейными обязанностями, Л.И. употребила много энергии на организацию детского сада при ГОИ. И вот утром, когда сотрудники идут на работу, по Менделеевской линии движется гуськом колонна ребятишек во главе с Глебом Николаевичем, и среди них самый бойкий и активный Сергей (ныне чл.-корр. АН) орет на всю Менделеевскую линию.

В ту пору в ГОИ устраивались любительские спектакли, разыгрывались пьесы соб-ственного сочинения. Хором декламировали известную оду А.Л. Чикина, впоследствии опубликованную в книге к 15-летнему юбилею ГОИ. Роли исполняли как молодые, так и солидные сотрудники. В постановке этих спектаклей активное участие принимал Г.Н. Раутиан. Помню один из этих спектаклей. Разыгрывалась пьеса, в которой изображалась поездка специалистов ГОИ за рубеж за иностранными приборами. При этом делались попытки использовать командировку для выяснения секретов иностранных фирм. Вот несколько из этих миниатюр:

1 сцена. Артист, изображающий Илью Васильевича Гребенщикова, всячески заговаривает инженеров фирмы в цеху, а в это время два наших химика заглядывают в котел, в котором варится оптическое стекло, и пытается рассмотреть оптические установки.

2 сцена. Наш специалист, Владимир Михайлович Чулановский, которого изображает Г.Н. Раутиан, настойчиво ухаживает за иностранкой машинисткой, а клерк фирмы, переживая муки ревности, пытается расстроить этот флирт. Сцена заканчивается успехом В.М. Чулановского, который после закрытия занавеса пробегает по авансцене под руку с машинисткой.

3 сцена. Иностранные приборы, наконец, закуплены и поступили в музей приборов ГОИ к Вячеславу Игнатьевичу Пясецкому. На сцене груда ящиков, и из одного самого верхнего торчат ноги В.А. Вейденбаха, который, изображая В.И Пясецкого, очень удачно имитирует его тонкий голос, диктуя характеристики прибора.

Все эти сцены исполнялись, главным образом, с помощью мимики и интонации. Они разыгрывались с большим искусством и остроумием, вызывая смех и бурные аплодисменты зрителей.

Были и музыкальные, и вокальные номера. Непременным исполнителем скрипичных партий был В.И. Пясецкий, игра которого, по правде говоря, нас утомляла. В вокальной части выступала Вера Ивановна Дёмкина, сестра Л.И., но иногда приглашались артисты, которые находились в семейной или дружеской связи с сотрудниками ГОИ, например, однажды Тиме, жена Николая Николаевича Качалова, прочитала сцену из Анны Карениной, а молодая певица Красовская – колоратурное сопрано из Малого Оперного – исполняла романсы. На одном из вечеров выступал в то время нам неизвестный А. Райкин.

В институте большим авторитетом пользовались комсомольские деятели Саша Новиков и Юра Покровский. А. Новиков часто организовывал молодежные вечера. На этих вечерах выдающимися плясунами "русского" были Шура Федорова (работник бухгалтерии) и лаборант Климко. Ю. Покровский организовал тир и занятия по стрельбе на получение значка "Ворошиловский стрелок".
Естественно, что первые годы работы были годами изучения колориметрии, т.е. годами подготовки кадров и оснащения лаборатории необходимым современным оборудованием. Однако эту задачу мы выполняли, непосредственно учитывая и запросы народного хозяйства. По-существу, уже тогда были сформулированы основные направления работ для промышленного использования колориметрии.

Так были разработаны и изготовлены на Опытном заводе колориметрические приборы различных систем и назначения:
- заводской аддитивный колориметр,
- полевой аддитивный колориметр,
- полевой субтрактивный (клиновой) колориметр,
- монохроматор для видимой части спектра с призмой Аббе,
- аномалоскоп для испытания цветового зрения при профотборе,
- колориметрическая головка для измерения силы света цветных источников.

Решен ряд практических задач, обеспечивающих внедрение колориметрических измерений были созданы:
- установка для измерения цветовой температуры ламп,
- светофильтры дневного света,
- налажено изготовление цветных желатиновых светофильтров,
- оказана помощь Изюмскому заводу цветного стекла в составлении первого каталога с введением в него спектральных и колориметрических характеристик стекол,
- положено начало созданию атласа цветов – универсальной меры цвета широкого назначения,
- начаты работы по развитию объективной колориметрии.

Введение в 1931 г. Международной Комиссией по освещению (МКО) новой колориметрической система XYZ с рекомендациями по ее применению обязало нас подготовить необходимую нормативно-техническую документацию (таблицы, графики), что было выполнено в течение года. Таким образом, советская колориметрия вышла на уровень западных стран.

Л.И.Д. и Г.Н.Р. активно внедряли колориметрию в самые разнообразные виды деятельности; так, например, для института Физиологии им. И.П. Павлова Г.Н. совместно с Н.В. Лобановой сконструировал специальную камеру с цветными тестами для испытания цветового зрения собак. Была попытка внедрить цветовые измерения в Академию художеств с помощью заводского колориметра. Л.И. установила связь с военными организациями. Много было сделано того, чего я сейчас не припомню.

Однако в своей практической деятельности по промышленному внедрению колориметрии мы сталкивались и с непреодолимыми для того времени трудностями, например, с так называемым явлением метамеризма. Помню, как мы с Виленчиком отправились на фабрику "Скороход" с целью наладить контроль малых цветовых различий в цвете кож. Оказалось, что недостаточная точность наших колориметров и индивидуальные различия в цветовом зрении наблюдателей не позволяют решить эту проблему, и мы тогда не видели выхода из этого затруднения. (В настоящее время проблема разрешена с помощью компараторов цвета и применения аттестованных стандартных наборов образов цвета.)

Учитывая то обстоятельство, что глаз в колориметрии исполняет, в конечном счете, роль основного измерительного прибора и его метрическими свойствами определяются требования к точности как визуальных, так и объективных колориметров, были поставлены специальные научные исследования в области цветового зрения.
Г.Н. Раутиан начал разработку специального спектрального колориметра для измерения функций сложения цветов с целью их уточнения и оценки возможных вариаций и зависимости от условий наблюдения. Этому исследованию не суждено было осуществиться по причине внешних обстоятельств. (Такая же судьба постигла работы, поставленные в последнее время во ВНИИМ.)

Успешно завершилась работа большого практического значения по исследованию Л.И. Дёмкиной порогов цветоразличения точечных источников.

Начата большая трудоемкая работа по исследованию явления цветовой адаптации, поставленная по идее Николая Дмитриевича Нюберга. С этой целью были разработаны чертежи специального колориметра с адаптационными полями зрения и тремя парами колориметрических полей.

Начиная с 1932 г. колориметристы ГОИ стали участвовать в работе Комиссии по физиологической оптике АН, установив тем самым тесную связь с колориметристами Москвы – Николаем Тихоновичем и Верой Ивановной Фёдоровыми, Сергеем Васильевичем Кравковым, Николаем Дмитриевичем Нюбергом, и др. специалистами смежных областей науки. После I конференции, которая состоялась в 1932 г., Н.Д. Нюберг своим талантом и глубоким пониманием колориметрии привлек внимание Л.И. Дёмкиной и был приглашен консультантом в цветовую лабораторию. Он ежемесячно приезжал в ГОИ и помогал сотрудникам разрешать встретившиеся в их работе затруднения. Мне было поручено под его руководством выполнять новую, предложенную им тему по исследованию цветовой адаптации глаза. Все его соображения по данному вопросу он изложил в двух рукописях: состояние адаптации и процесс адаптации и, кроме того, доложил свою теорию на семинаре. Н.Д. Нюбергом были письменно сформулированы теоретические основы объективной колориметрии, им же предложена идея построения цветовых тестов в аномалоскопе с цветовыми изменениями [так у ЕНЮ – РВГ] вдоль физиологических осей
На последующих совещаниях Комиссии по физиологической оптике (на моей памяти их было 8) регулярно докладывались работы ГОИ по колориметрии и цветовому зрению. Председателем Комиссии долгое время был физиолог акад. Леон Абгарович Орбели, который оказывал исключительное внимание и проявлял интерес к колориметрическим исследованиям глаза.

Как я уже говорила, цветовая лаборатория, возникшая из фотометрической лаборатории, продолжала иметь с ней тесный контакт, очевидно потому, что М.М. Гуревич сам всемерно и серьёзно интересовался колориметрией. Впоследствии, когда распалась цветовая лаборатория, он имел к колориметрии прямое отношение, написав книгу "Цвет и его измерение", создав колориметр с высокими яркостями полей зрения и исследовав на нем, вместе с Людмилой Николаевной Мейер, пороги цветоразличения. В его лаборатории и под его руководством Н.И. Сперанская в период с 1935 до 1941 г. создала макет колориметра со спектральными масками и провела на нем первые измерения. В недавнее время эта работа была продолжена и успешно завершена Людмилой Витальевной Дёмкиной на новом сконструированном ею приборе и удостоена кандидатской степени. Руководил работой М.М. Гуревич. Впрочем, в этот период, когда колориметрию вел М.М. Гуревич, я в ГОИ не работала.

Цветовая лаборатория имела научные связи и с лабораторией Светотехники, руководимой Андреем Александровичем Гершуном. Сотрудник его лаборатории – теоретик и математик Николай Георгиевич Болдырев – живо интересовался вопросами света. Он охотно их обсуждал с Н.Д. Нюбергом, а еще ранее – с А.Д. Александровым. В своей книге «Теоретические основы фотометрии» он посвятил отдельную главу колориметрии, в которой изложил вопросы метрики цветового пространства.

С лабораторией очковой оптики, руководимой Львом Николаевичем Гассовским, мы не имели никаких связей.

В 1935 году произошло печальное для нас событие – развалилась цветовая лаборатория. Конечно, это случилось не внезапно. Интриги против наших руководителей, Л.И. Дёмкиной и Г.Н. Раутиана, росли и ширились постепенно. Дело в том, что Н.И. Пинегин стремился занять руководящую должность в лаборатории.

Тогда Л.И.Д. и Г.Н.Р. были вынуждены уехать всей семьёй в г. Изюм, а нам было предложено остаться работать в той же цветовой лаборатории, но под руководством канд. биолог. наук Н.И. Пинегина. Мы отлично понимали, что Н.И. не сможет поставить колориметрию и ничего хорошего из этого не получится; он не был для нас научным авторитетом и нам вовсе не импонировал его жесткий характер.
Не помню почему, но еще до развала лаборатории была переведена из Елисеевского здания в дом № 4 на второй этаж. Там, в кабинете Л.И. Дёмкиной, я пережила неприятный тяжелый момент, когда перед Л.И. в присутствии Н.И. мне пришлось заявить о своем нежелании работать с Н.И.

Возник вопрос о нашем трудоустройстве. М.М. Виленчика и Н.И. Сперанскую перевели в Фотометрическую лабораторию; Н.В. Лобанова поступила работать в лабораторию цвета Академии Художеств, меня и консультанта Н.Д. Нюберга принял в лабораторию цветной фотографии Константин Сергеевич Ляликов и __________, которые занимались разработкой гидротипного способа печати цветных мультфильмов. Эта работа была доведена ими до промышленного внедрения, и поэтому я приблизительно через 1/2 года поступила на кино-фабрику «Ленфильм». Н.Д. Нюберг был привлечен к тем работам в качестве консультанта.

Полагаю, что отъезд Л.И. и Г.Н. в г. Изюм был оформлен как перевод туда цветовой лаборатории, потому что туда были перевезены основные приборы, и нам также было предложено ехать туда работать. По семейным обстоятельствам я не могла на это согласиться.

Через год я уволилась с Ленфильма и поступила аспирантом в фотометрическую лабораторию ВНИИМ под руководство Павла Михайловича Тиходеева.

По-видимому, на Изюмском заводе Л.И. и Г.Н. не получили возможности развивать колориметрию во всем запланированном ими объеме, и они вернулись через три года в Ленинград вместе со своим оборудованием и поступили во ВНИИМ, где им предоставили возможность создать колориметрическую лабораторию.

Л.И. занялась созданием прецизионной колориметрической установки на базе своего лабораторного колориметра. Эта установка предназначалась для поверки образцов цвета и колориметрических приборов как лабораторного, так и промышленного назначения.
Г.Н. собирал и юстировал с помощью механика завода "Эталон" (с ужасной фамилией Гитлер!) прибор для нового определения функций сложения цветов – основного колориметрического стандарта.
Вскоре у них появились два практиканта из Киевского университета и лаборантка Дуся Евстигнеева.

Тогда я снова перешла к ним работать под руководство Г.Н., взяв в качестве диссертационной темы «Исследование состояния и процесса адаптации глаза в связи с задачами колориметрии».
Сохранившиеся у Л.И. чертежи разработанного в ГОИ адаптометра я смогла использовать для изготовления этого прибора на заводе "Эталон". Прибор через 2 года был готов, и я приступала к его юстировке и пробным исследованиям.

Л.И. самым энергичным образом взялась за разработку основного колориметрического стандарта «Цвет. Термины и определения», и очень скоро представила его первую редакцию. Но этот стандарт оказался таким крепким орешком, который в ту пору раскусить не удалось.

Я участвовала во всех согласительных совещаниях, на которые приглашалась такие киты, как Михаил Федорович Маликов, П.М. Тиходеев, Н.Г. Болдырев, М.М. Гуревич, специально приглашался из Москвы Н.Д. Нюберг. Я была свидетельницей кипучих страстей, разгоревшихся при определении первого же понятия «Цвет». Особенно сильно «враждовали» Л.И. и Н.Д. Их несогласие доходило чуть ли не до личной неприязни. Специалисты так и не смогли между собой договориться. Вырастала груда бумажного материала: проектов, замечаний, отзывов и т.п. Отечественная война прервала эту дискуссию, и все материалы ГОСТа были переданы и архив.
При эвакуации ВНИИМа мы аккуратно упаковали колориметрическое оборудование и отправили его в Свердловск. По окончании войны оно в полном порядке вернулось во ВНИИМ, и его приняла я, работающая в то время в Фотометрической лаборатории. Оно и составило основу работ по колориметрии во ВНИИМе.

Л.И. и Г.Н. после войны вернулись не во ВНИИМ, а в ГОИ. В ГОИ Л.И. стала работать по оптическому стеклу, а образовавшаяся в фотометрической лаборатории группа колориметрии под руководством Г.Н. Раутиана стала успешно заниматься основными проблемами цветовых измерений. Первое время с Глебом Нико-лаевичем работали Н.И. Сперанская и Н.В. Лобанова. В 1946 году, после защиты диссертации в Ученом Совете ГОИ, к ним присоединилась и я, т.к. меня всегда влекло в ГОИ. Этот последний период работы в ГОИ с 1946 по 1951 г. был для меня весьма продуктивным.

Мне была предоставлена возможность провести исследование цветового зрения дихроматов с целью получения характеристик так называемой основной физиологической системы глаза нормального трихромата. Этот стержневой вопрос для колориметрии и физики цветового зрения разрешался по методике Максвелла, смысл и значение которой был вскрыт Н.Д. Нюбергом. Н.Д. Нюберг, хотя и не числился в то время консультантом ГОИ, но с колориметристами ГОИ имел тесную идейную связь.

В 1948 году система была определена с высокой степенью
точности, и преобразованные к ней стандартизованные МКО функции сложения цветов приобрели значение кривых спектральной чувствительности глаза.

В 1935 году эту задачу пытались разрешить американские специалисты Питт и Джадд, которые, оперируя в двухмерном пространстве (на плоскости цветового треугольника) не смогли правильно определить направление вектора этой системы и стали развивать ошибочную теорию о якобы слиянии приемников и в случае дейтеранопии (слепоты на зеленый цвет).

Здесь существенно подчеркнуть важную роль Н.Д., кто помог нам вскрыть и исправить ошибку американских специалистов. Оперируя в (трехмерном) цветовом пространстве, он из полученных мною данных вывел правильное направление оси Go и тем самым опроверг теорию слияния, которую, кстати сказать, самым активным образом защищал и проф. Н.Т. Фёдоров.

Помню, как Г.Н., М.М. и я обсуждали сложившееся обстоятельство – неопределенность положения центра Go в цветовом треугольнике (изоцветностные линии дейтеранопов не сходились в точку). В огорчении (так как мы не находили выхода) я написала Н.Д. письмо в Москву о том, что направление оси Go из моих данных опыта получить не удается. Он попросил прислать ему мои исходные экспериментальные данные и, получив их, сразу же сообщил, что данные прекрасны и, вот вам направление этой оси. Он прислал численные значения, которые он получил, оперируя в цветовом пространстве. (Это его письмо у меня сохранились.)

Работа была оценена как лучшая работа ГОИ 1948 г. Она была опубликована в ДАН и Трудах ГОИ.

Система Ro, Go, Bo сразу же нашла своё применение в аномалоскопе Глеба Николаевича, а я разработала на её основе методику подбора цветных тестов в таблицах для испытания цветового зрения и осуществила макет новых таблиц. Эта работа была продолжена во ВНИИМе Кирой Александровной Алексеевой.

В 1957 году, когда я снова работала во ВНИИМ, система Ro, Go, Bo была доложена Н.Д. Нюбергом и мною на международном симпозиуме по колориметрии в Лондоне. Результаты нашей работы были высоко оценены. Наша статья в Трудах ГОИ была переведена в НБС (Национальное Бюро Стандартов США) на английский язык, и впоследствии Джадд – руководитель колориметрических работ в НБС и председатель колориметрического комитета МКО – написал во ВНИИМ письмо, сообщив в нем, что из нашей работы он, наконец, понял и сущность метода Максвелла.

В то время как наша работа замалчивалась в кругах наших физиологов и ее принципиальная идея подвергалась голословной критике, она сразу же получила международное признание и цитировалась в известном популярном курсе физики Р.Фейнманом.
Затем я занялась исследованием явления трехцветной аномалия зрения. Выбор темы был одобрен М.М. Гуревичем. Мною была создана специальная установка – сочетание монохроматора с трехцветным колориметром, на которой я измеряла функции сложения цветов группы лиц с аномальным цветовым зрением и, параллельно, свои собственные функции сложения цветов. Сравнивая между собой те и другие, я пришла к выводу (предположение, которое было высказано еще Максвеллом), что причиной аномалии является избирательное поглощение глазных сред. Данные были опубликованы в ДАН.

Этот мой вывод был подвергнут критике Вышецким – председателем колориметрического комитета МКО – в статье, опубликованной в журнале «Die Farbe». По его мнению, аномалия цветового зрения есть следствие искажения кривой спектральной чувствительности только одного из приемников – либо Ro, либо Go. В ГОИ мои работы продолжила Н.В. Лобанова, которая согласилась с выводом Вышецкого.

Вывод Вышецкого и Лобановой не представился основательным и убедительным ни Н.Д. Нюбергу (ныне покойному), ни мне, т.к. он основан на анализе данных, значительно уступающих по точности моим данным. Однако в 1951 году меня уволили из ГОИ, и все последующие годы работы во ВНИИМЕ мне не удалось вернуться к исследованию цветового зрения аномалов.

Следует отметить, что колориметристы ГОИ и ВНИИМ работают в тесном сотрудничестве, чему, кроме личного контакта, весьма способствовала организованная при ВНИИМе в 1956 году Постоянная колориметрическая комиссия (ПКК). Первым её председателем была проф. Мария Федоровна Романова. В 1958 году, после смерти М.Ф., комиссию возглавил Г.Н. Раутиан, а после его смерти в 1963 году функции председателя были возложены на меня. Впоследствии комиссия была преобразована в Межведомственную Постоянную Колориметрическую Комиссию при Госстандарте СССР (МПКК), и я продолжала быть её председателем до 1979 года – года моего ухода на пенсию.

7 февраля 1985 г.

<< В.И.Халтурин и др. ЗЕМЛЕТРЯСЕНИЕ НЕИЗБЕЖНО...ГЛЕБ НИКОЛАЕВИЧ - ЧЕЛОВЕК или ЛЕГЕНДА?>>

Add your opinion

Your name:
Your email:
Your opinion:
Please enter number shown on the picture:

All feedback

Latest feedback:
Gallery

(c) 2008-2012. Contact me